Дом хрустальный на горе…

Луиза с теплотой вспоминает шестидесятые годы, начало работы, формирование молодой семьи, домашнего быта. Всё благополучие добывалось собственными руками. Им тогда приходилось чаще работать в поле. Зарплата была небольшой, а потребности росли, поэтому ни один сельский педагог не чурался огорода, благо колхоз всячески помогал, особенно молодым учителям. В ту пору всероссийскую славу приобрели адыгейские овощи, особенно помидоры. Приходилось Луизе осваивать и это дело, благо муж, потомственный землепашец, усталости не ведал. Рано утром скот выгонит в стадо, потом бежит на уроки, а остаток дня, особенно в страдную пору, – огородные дела. Дети тоже, можно сказать, росли в борозде, с раннего возраста хорошо ведая, что такое лопата, тяпка, рассада, поливальный шланг. Излишек урожая везли на рынок, где овощи из Адыгеи разметали вмиг. Появились признаки первого благополучия, когда можно было уже купить хорошую одежду, прежде всего – детям. Им же – главную отраду тех лет – велосипед, на котором сияющий от счастья Мурат летал по аулу и окрестностям, мебель в дом, такой желанный в ту пору телевизор.

Юсуф Уджуху, дед Мурата

Вспоминая с теплотой те годы, Луиза однажды начала говорить, что, пожалуй, только их поколение реально стало ощущать спокойствие и благополучие, установившиеся в стране.

«Ведь в нашей семье, как, впрочем, и во всех других, жертвенность становилась обычным делом, люди рождались под оружейную канонаду и погибали от неё, – рассказывала она, невидяще глядя в пространство, словно под грузом чего-то очень тяжёлого. – Не знали, в какую сторону бежать от горя, – продолжала она, – от лишений, страданий. Когда погибпа мама, её мать, моя бабушка, в сущности, осталась совсем одна. Деда расстреляли ещё в Гражданскую. Поехал как-то в станицу Рязанскую, а туда налетели какие-то безумные каратели, устроили погром, в котором погибло множество людей. Так, ни за что ни про что… Тогда, говорят, это было обычным делом… – Луиза с горечью усмехнулась. – Помните, как в фильме „Чапаев“: „Белые приходят – грабят, красные, понимаешь, тоже грабят… Куда крестьянину податься?..“ Вот так дед и сгинул…

Бабушка Фатимет Гучетль осталась жить со свекровью, она не могла её покинуть, старую, больную женщину, когда дети – сын и дочь – предлагали уехать, неизменно отвечала: „Не гневите Аллаха!“ Так и довела в полной справности дорогого человека до последнего часа, который провела, сидя у её изголовья с Кораном в руках.

Она вообще была редчайшей заботницей. Ей и только ей обязаны жизнью дети деверя (а их было пятеро). В год голодомора, когда люди падали от истощения прямо на улице, она уходила далеко-далеко от аула, бродила в одиночестве по степи, искала только ей известные коренья, выкапывала их и бережно несла домой, где на очаге готовила нечто похожее на пищу, в которой вкуса почти не было, но зато было то, что позволяло поддерживать детские жизни.