Дом Кёко

В этих местах, в отличие от Пятой авеню, не было дорогих магазинов и красивых витрин. На карнизе старой лавки, позолоченное название которой изгибалось на окне, оторвался край сложенного тента, и оттуда, как из воронки, лилась вода.

В конце второго квартала Фудзико толкнула дверь в кондитерскую на углу. Это было чистенькое современное кафе со стойкой и несколькими столиками. В любое время здесь подавали что-то вроде завтрака.

К счастью, у стойки было практически свободно. Фудзико заказала у толстого официанта, с виду итальянца, половинку грейпфрута, горячий шоколад и английский кекс. Ложкой сняла с грейпфрута алую консервированную вишенку и отправила на тарелку — ей она не понравилась. Прямо перед стойкой была витрина со сладостями. Сегодня работало отопление, стёкла запотели, и окна оживали только тогда, когда в них мелькали красные плащи или жёлтые такси.

На стул справа, который Фудзико специально оставила свободным, опустилась сгорбленная старуха.

— Ох, холодно… Что за промозглый климат. Вот и начинается эта долгая-предолгая зима, — заговорила она с официантом, но тот, не улыбнувшись, хмуро выслушал заказ.

Старуха нищенским тоном протянула:

— Подайте мне, ради бога, кофе.

Кофе сразу же появился. Старуха поднесла исходившую паром чашку ко рту, поджала накрашенные толстым слоем помады губы, показала твёрдый, высохший, как у попугая, язык и залпом выпила. Чёрная одежда, мерзкое украшение из перьев в бурых волосах.

Выпив кофе, она повернулась к Фудзико и принялась болтать. Так тёмная вода лижет балки моста.

— Простите, но вы, верно, японка. Точно. Надо же. Я сразу узнаю японцев. Фильм «Расёмон» прелесть. Я его посмотрела и просто помешалась на Японии. Собрала много японских марок, а друзья подарили замечательную маленькую фигурку Будды. Японские фигурки Будды такие милые. Прямо шалунишка, который напроказил и вернулся домой…

Фудзико до смерти надоели эти помешанные на Японии личности, но тут было другое: разговор об увлечении лишь уловка, чтобы заполучить её в собеседники. Вертлявая старуха набита словами по самую макушку, и если Фудзико ответит приветливо, то слова польются, как из сломанного крана, и затопят всё вокруг. Наверное, только в Нью-Йорке живут люди, которые всеми способами ищут собеседника. Если за пять минут найдётся слушатель, то им всё равно, кто он: иностранец, собака или даже прокажённый.

В это время справа сел мужчина, и правые страницы его газеты о шоу-бизнесе задели её тарелку с кексом. Фудзико, ловя момент, отвернулась от старухи и сердито взглянула на него.

— Доброе утро, госпожа Сугимото. Вот, тоже решил позавтракать, — произнёс мужчина. Это был Фрэнк, живущий на первом этаже в их доме.

*

Фудзико как-то разговаривала с ним в квартире, где они сейчас жили с мужем. Это было перед отъездом хозяина, инженера, в Венесуэлу. Супруги Сугимото приехали в гости посоветоваться по поводу съёма жилья, туда же зашёл, представившись другом хозяина, Фрэнк и присоединился к беседе. Это был молодой человек лет двадцати семи — двадцати восьми, он сообщил, что работает продюсером сериала, который по четвергам идёт по телевизору.

После переезда Фудзико изредка сталкивалась с ним в коридоре или на лестнице, они обменивались кратким приветствием. Улыбались друг другу. Однако после первой встречи ни разу не беседовали. И не приглашали друг друга в гости.

У Фрэнка было приветливое широкое лицо, небольшие залысины на лбу. Волосы тёмно-каштановые, глаза тоже тёмные, видимо, поэтому он легко сближался с японцами. В одежде чувствовалась некая небрежность, не то что важный вид американцев в рабочем окружении Сэйитиро. Когда Фрэнк улыбался, то становился очень привлекательным: на щеках появлялись, словно нанизанные на нитку, ямочки, как у подростка.

Фрэнк взглянул на тарелку Фудзико, заказал вместо шоколада кофе, а остальное попросил то же, что у неё. И продолжил курить сигарету.

— Завтрак в час дня вовсе не декаданс. А вот сигарета перед завтраком — это не так уж вкусно. У неё явный привкус декаданса, — заметил Фрэнк.

Старуха, будто услышав нечто омерзительное, резко встала и удалилась.

— Вы всегда здесь завтракаете? — спросил Фрэнк.

— Нет. И такой поздний завтрак у меня не всегда. — Фудзико медленно произнесла это по-английски.

— Работа у меня по вечерам. Но я всегда прихожу в это кафе, а вас тут вижу впервые.

Тут Фудзико поняла, что эта встреча вовсе не случайна: похоже, он следовал за ней от самого дома. В затылке полыхнуло. Промелькнула мысль об ушедшей старухе, эта мысль оформилась словом «проститутка». Родилась и сразу исчезла странная идея, что, если в чужой стране бродить по дебрям большого города, легко свихнуться, займёшься и проституцией. Фудзико скрестила ноги. Сырая от дождя обувь сквозь чулки холодила икры.