Дом, которого нет

– Что здесь произошло?! – не унимался Стас. – Пол часа назад здесь царили праздник и веселье.

– Я хочу побыть одна, – твёрдо сказала Лидия. – Я хочу уехать, куда глаза глядят. – Она вскочила с места и стала натягивать свитер, натянув, подошла к Стасу и глядя прямо в глаза произнесла: – Дай мне ключи. – Тот не шевельнулся. – Я тебя очень прошу: отдай мне ключи.

Кураев не выдержал её уверенного взгляда и достал из кармана ключи. Лидия резво выхватила их, метнулась в комнату за сумкой и направилась к выходу, но тут на пути предстал «убогий мамонт».

– Лида, – произнесла Зоюшка дрожащим голосом, глядя ей в лицо напуганными глазами, – не бросай нас, я этого не вынесу, я боле так не могу. Это последняя капля, ей богу последняя… Боязно мне чего-то…

В доме воцарилась тишина, от праздничного настроения не осталось и следа, напряжение, которое охватило дом, сдавливало, несмотря на решение Лидии оставить затею с отъездом.

– Лидуша, – проговорил муж, осторожно взяв её за плечи, – поверь мне – здесь все свои. Скажи, что случилось.

– Свои, говоришь? – оживилась она. – Кто это тут – свои? Я, получается, сирота. И по жизни сирота, как ни крути – одиночка. В сорок… господи, сколько же мне лет-то… я узнаю, что моя родная мать, моя мать, которую я всю свою жизнь считала матерью – не мать мне, оказывается… А ты говоришь – ДНК… Надо, чтоб всех заставляли сдавать ДНК в раннем детстве. Ты тут живёшь… и только в сорок… с гаком лет узнаёшь, что она вовсе мне не мать! – Лидия раскинула руки, жестикулируя на эмоциях. – Я-то думала, что это наша баба Еня – главный монстр: всё детство меня унижала, из кожи вон лезла, чтобы показать мне свою нелюбовь, а монстр-то, оказывается, под боком всё время жил – он не просто показывал нелюбовь, он ещё и обманывал!

– Да с чего ты взяла, что она тебе не мать?! – вскрикнул Кураев.

– Так она сама мне сейчас сказала… – Лидия изобразила удивление, говорящее само за себя, мол, вы что, пытались усомниться в моих словах, я преподношу вам их из первых уст, безо всяких домыслов.

– Вот так при мытье посуды возьми, да и ляпни: «я тебе не мать»? – Стас хотел разрядить обстановку, свалив на признаки надвигающейся деменции у тёщи, но Лидия пошла дальше.

– Я ей говорю: как это ужасно жить и не знать, кто же на самом деле твоя мать… Я хотела ей посочувствовать, поддержать, зная, что она через это прошла… – распалялась Лидия. – Смотрю: она что-то мнётся… Да и заяви мне… так, мол, и так, не мать я тебе вовсе! Она мне чужая тётка, выясняется… на старости лет…

– Нет, не чужая! – встряла наконец Анна Викторовна. – Никто не говорил, что чужая. Ты всю ситуацию не знаешь, что на самом деле творилось, тебе легко сейчас руками махать!

– Ну-ка?! Что на самом деле творилось? – обернулась к ней Лидия. – Объясни нам, тупому безмозглому стаду, что у вас там творилось… Что за повальная передача детей из рук в руки?

Анна Викторовна опустилась на диван с полотенцем, которое она всё время теребила. Кураев бросил взгляд на Дубанову, для которой происходившее здесь было покруче скандальной передачи из телевизора, и он тоже приготовился внимать.

– Ты, Лида – моя племянница, как и Таня, и Лиля, и Миша. Вы все родные братья и сёстры, все четверо. – Лидия открыла рот от шока, возможно, более неожиданного, чем от ранее услышанного. – От тебя Валентина отказалась, когда ты родилась, – самая последняя из пятерых.

– Из скольких? – не понял Стас.

– Из пятерых. Четвёртый ребёнок у них умер годовалым, как раз когда Валя тебя рожала. Тогда она обвинила в этом горе тебя, что, если б она не уехала в роддом, то спасла бы его, не запустили бы до крайности… Валя оставила тебя в роддоме и вернулась домой. Роман хотел сам за тобой съездить, а она ему говорит: заберёшь, я возьму детей и уеду к матери в Мурманскую область, к чёрту на кулички. Тогда мы с Романом забрали тебя тайком от неё, привезли ко мне. Я жила одиноко, отец твой, то есть отчим, уже после появился, ты должно быть не помнишь. Валя ничего не знала, мы скрывали, как могли, пока однажды на свадьбе она тебя не увидела. Тут она сразу поняла, что это за девочка, но скандал устраивать не стала. Уехала со свадьбы, да и всё. Рома тебя изо всех сил опекал, поэтому от своей доли в этом доме отказался в твою пользу.

Вывалив разом груз, тяготивший на протяжении долгих лет, Викторовна почувствовала свободу в теле, дышать стало легче. Она отбросила на стол сложенное в несколько раз полотенце, скрестила пальцы, дополнила:

– А потом ты начала периодически появляться у них в гостях – смотрим, она вроде ничего, свыклась, но держалась от тебя на расстоянии. – Тяжело вздохнула, отведя глаза. – Так и померла, не объяснившись и не попросив прощения, что она с тобою нехорошо так обошлась. Может мне жизнь ломать не захотела, видит – ты меня мамой называешь, не стала портить отношения. В какой-то степени по-человечески поступила.

– И впрямь сирота… Я не ошиблась. – Лидия в очередной раз перевела проблему на себя. –Получается, из родителей в живых никого у меня не осталось…