Дом, которого нет

Малышка стала облаком, едва из глаз ушла.

***

Общалась Лора с персоналом клуба,

как старшая: не возрастом, но званием.

В ней видели не столько график нудный,

сколько бесспорные права на приказание.

Бухгалтер – по счетам. Управ – по чёткости работ.

А Кобра – территорию свою под шефство, всю, берёт.

С тех пор, как ей достались полномочия

и в спину полетел словесный мусор,

она всех слушала, в ком больше "мочи нет",

кто перестал считать стриптиз искусством,

кто забеременел некстати, кто мудак…

Ей доверяли, что, кому и как.

Подругу босса за глаза – по косточкам.

На деле признают за ней влияние.

Изнанку знала Лора, как своё лицо,

умеренно являя обаяние.

Уборка генеральная была в разгаре самом.

Ян сдёрнул, позвонив, её от дамы и от рамы.

Наружу вышла. Солнце и мороз. – Привет, – сощурилась.

– Сестру твою я встретил. Думал, ты это, ан нет.

Хорошенькая. – Лора лоб наморщила. – Как мыслишь, затащу её…

– В постель? – Нет, в гости. – Вряд ли, Ян. Ей слишком мало лет.

– Не меньше, чем тебе. – Она, ну… как тебе сказать.

Средь нас ещё не место ей. Полёт в её глазах.

– Как будто не такая ты. – Была я, да сплыла. –

Курили у ограды, друг на друга глядя, в блеске. –

Совет даю: не трогай вовсе Инь. Окей, она мила,

но лучше не вскрывай пред ней, чем строят королевства.

– Что Йорики приходятся на каждый дюйм земли.

– Что, оплевав колодец, попадёшь в один свой лик. –

Перекурили, разным перемолвились.

Паук поехал по делам секретным.

А Кобра, не меняя внешний вид вообще,

воочью встретила сердечную гангрену.

– Ведь чуяла, случится это рано или поздно, –

сквозь зубы шёпот сплюнула. И в "Куб" вошла с мороза.

***

Инессу охватило непонятное волнение.

Воззрилась, на кровати, в отражение её.

Стена напротив – старшей вобрала переплетение.

Рисунков, планов, надписей. Ушла, оставив всё.

Заброшенная крепость. Центр – лестницы спираль.

Вокруг неё – широкая. С картин бугрится даль.

Кафе с видом на прошлое, второй этаж. На третьем

"Земля" гласила вывеска. Он издали заметен.

Четвёртый залу представлял с колодцами. А пятый…

Чердак, что занят зеркалом. Кусок небес поймал тот.

За степенью четвертой жженья и обморожения –

смерть. Встреча, собственно, с собой. За нею… воскрешение?

На крышу люк вёл. Крыша вся – исписана стихами.

Напротив, на окне, цветы. Инесса полила их.

«В её с ним отношения не встряну, хоть меня режь!»

Под вечер сёстры встретятся. Каникулы: начало.

У двери, на шкафу, что в половине беспорядка,

мишень висела Лорина. Все дротики – в десятку.

(чёрные страницы) Abyss, Pt. 1 Публичный дом

#np Oomph! – Labyrinth

Мои слова – цепочка калик перехожих.

На выдумку голь, помнится, хитра!

Под ярмарочный смех себе дать в рожу –

со стороны весёлая игра.

Пишу про то и сё, но в самом деле

глаза чуть дальше носа не глядели.

Как табуретка, тривиален мой сюжет.

Чем жизнь сама, нет сочинителя искусней.

Бывает всякое. И в полночь, и в обед

заглянешь в окна… ну, на всякий вкус есть.

Людей понять не больно мудрено,

из комнаты, где сам, шагнув в окно.

***

Черта была в характере у Лоры:

мгновенно видеть вектор направления,

не так уж много фактов зная. Горы

опорный камень подвергает разрушению.

Предугадав историю с сестрицей,

решила сразу оттого перебеситься.

Заранье ощутить землетрясение

и оказаться среди выбитого дома –

не то же самое. Но некто с разумением

тряхнётся загодя. А в катастрофе твёрд он.

Всё замечает: кого следует спасать,

кого же – в окна под шумиху побросать.

Не для демарша Кобре нужно заведение

(снаружи – просто частный особняк) Ладьи.

Звонок. Врата. От камер наблюдения

зависит, кто войдёт. Она – "свои".

Ей без пароля пропуск. Через двор к дверям.

За дверью – холл. Охранник хмурый рад гостям.

Хозяин в кирзачах и байковом халате

встречает ядовитую подругу.

– Ты к девочкам? Иль просто поболтать? Я

сготовил кофе, будешь? – Мне услугу

сегодня, – и по имени, устало,

накоротке к нему. – Одной тут мало.

– По очереди или сразу? – Очерёдно.

Не знаю, сколько нужно. Там посмотрим. –

Не удивляется он даже. «Что угодно

способна отмочить эта оторва».

– Так хватит? – ему тянет та купюры.

– Оставь. Потом сочтёмся, после тура.

Ты что-то мрачная какая-то. Всё в норме?

– Конечно, – ухмыльнулась, – как обычно.

– Обидит кто, скажи. Отрежу ноздри. –

Смешок: – Тьфу, скажешь тоже. Я и лично

могу ответить, что добавки не попросят.

– Не сомневаюсь. Ну, не вешай носик. –

Как шкаф-купе мужик, здоровый, лысый,

к ней относился с должным уважением.

Не потрясал назначенным для выстрелов

и не считал минуты посещения.

Держал он ящериц. Змей как-то опасался.

И был, как большинство, не чем казался.

Дом разделён по комнатам особым.

Кому что нравится. Любой доступен вид.

Всё, что к цепям, насилью и тюремным робам –

в подвале. Именно туда она частит.

Работницы отдела садо-мазо

готовы на недетские проказы.

Такие практики нужны не так физически,

как способ вывернуть (с изнанки вне) узлы.

Над кем-то пленным издеваясь методически,

ты сам свой видишь плен: снаружи. И,

из недр выуживая, тем освобождаешься.

Грех "высказав", уходишь за края его.

Для Лоры женщина – глубины, где есть всё.

Святая грязь: чем хочешь, тем и станет.

Она спускается в низину. Там её