Дом, который построил Майк

На самом деле я еще слышала, что у Славы начала прогрессировать неизлечимая, смертельная болезнь ступней ног, под ученым латинским названием "покалотиус мефнус". Её он подхватил после своих частых стояний на голом снегу голыми ногами по системе вечно голого дедушки Иванова. Типа того, что, дескать, мол, поближе к Земле быть. Купания под холодным душем и в открытых зимних водоёмах тоже ничего хорошего, кроме нирваны, здоровью не принесли. Слава называл эти свои хождения по снегу и поливания жидким людом - "состояниями". В это же определение "состояний" входило выступление хэви-металом лёжа на спине, на сцене после поллитра выпитой водки или омоновение собственными водными ресурсами на глазах у всего института стен Военной Кафедры.

Так что не жилец он был всё равно.

Такие дела.

МГ.

Орел

(быль)

Орел свил себе гнездо на большой дороге, вдали от моря и вывел детей.

Один раз подле дерева работал народ, а орел подлетал к гнезду с большой рыбой в когтях. Люди увидали рыбу, окружили дерево, стали кричать и бросать в орла каменьями.

Люди были грузины.

Орел выронил рыбу, а грузины подняли ее, налили себе вина и сказали тост:

- Арьель литает високо в небе. Рыба пылавает на днэ самава килубокава ущелья, так давайтэ же випием за то!

БРАЗИЛИЯ (приток реки Тапажос)

Тут надо сделать небольшое дополнение о педерасте Владике Сосновском. Удивительной судьбы человек

Если Коперникова оттрахали в первый же день на Зоне Обшего Режима, и поэтому ему ничего не оставалось делать на воле, как стать профессиональным педрилкой, то у Владика путь на этот Эверест был положен самой судьбой.

Другими словами, ничего ему не оставалось делать, как стать таковым.

Почему?

А дело вот в чём. Вот кто-кто, а Владька из всех моих знакомых был самым настоящим мажором. Даже Юрий Юлианович Шевчук с ним не сравнится. Родители Владика работали, оба причем, в дипкорпусе Советского торгового представительства в Бразилии. Помогали торговать из Советской страны тракторами "Беларусь" и автомобилями "Жигули".

Помимо всего прочего, папа и мама являли собой удивительную пару путешественников, и во всякий Бразильский Государственный праздник отправлялись в походы по самым непролазным гущам рэйнфорестов реки Амазонки. Маленький Владик, родившийся, кстати, в Рио-де-Жанейро, где все поголовно в белом, был постоянным участником родительских экспедиций, начиная с двухлетнего возраста.

Так вот в одно из своих путешествий в истоки притока Амазонки реки Тапажос, семья сплавлялась на небольшой лодке по речке и наслаждалась экзотической природой дикой реки. Я сейчас только могу себе представить, что происходило вокруг. Дикие ивы, если таковые есть, склоняли свои упругие ветки к самой воде. Наверное, еще, птицы попугаи или еще какие, пели, может даже стрекозы летали вокруг, переливаясь своими дурацкими крыльями. Что еще на ум приходит? Ага, вот! Было очень тепло и влажно. Так тепло и влажно, что родители раздели догола своего четырёхлетнего сына, да и сами, скорее всего, разделись тоже.

Интересно было бы посмотреть!

Владик сам по себе парень был совсем не плохо сложенный и телом и лицом. Вероятно, в родителей пошёл.

Ну, да ладно. Вот лежат они в лодке, природу, значит, наблюдают, дипломаты, ёбтать. И тут Владик пописать захотел. "Мама, папа, - говорит, - писать хочу, кровь из жопы! Давайте к берегу"! А мама с папой говорят, типа того что, дескать мол, всё окей, да ссы, сыночек, прямо с борта корабля, ничего страшного.

Сыночек послушался, к борту встал, свесился немного, чтобы палубу не замочить и давай тонкой струйкой поливать голубые воды Тапажоса.

Поливал недолго, секунд пять. На шестой секунде из воды выпрыгнула маленькая, с ладонь, не больше, рыба с маленькими, но очень остренькими зубами и злыми глазами, и струйка мочи на седьмой секунде просто сменила свой цвет из прозрачно-янтарного - в ярко-красный.

Что еще Владику оставалось в жизни после этого делать, посоветуйте?

Ему и посоветовали - езжай в Амстердам и живи в своё удовольствие. Что он и сделал.

Такие дела.

СВЕРДЛОВСК

Следующие два дня под вздохи матерей (на кого же вы нас покидаете-е-е!!!) прошли в пьяном загаре с друзьями и подругами под лучами ламп дневного освещения в комнате номер 301 в любимом общежитии Архитектурного Института на улице Июльской 22. В сладостном предвкушении будущей встречи с Любимым Руководителем.

9 вон, что в переводе на советские рубли оказались равны 44 рублям и 36 копейкам, мы обменять ни в одном банке не смогли, так что 24 доллара с портретами мёртвых президентов пришлись как нельзя кстати в борьбе с зелёным змием. Валютный оператор Женька Павлов с большим удовольствием развел нас по 6 рублей 25 копеек за грин. Если учесть, что водяра стоила чуть больше четырех, то можно понять, почему общага на Июльской 22 гудела два дня и две ночи. На исходе второго дня, в день икс, за час до отъезда на вокзал, мы вдруг вспомнили, что не купили никакого сувенира Дорогому и Любимому Товарищу и Учителю.