Дом (ЛП)

появившегося на лестнице Давала.

Но Вани покачала головой.

– Хм-м. Не совсем правильное слово. Ты будто обожжена, – прошептала

она, вглядываясь в лицо Дэлайлы. – Словно тебя обожгло током. Ты выжжена

изнутри.

– О… о чем вы?

Вани закрыла глаза, медленно вдохнула. И вместо ответа она сказала:

– Я заварю тебе чаю.

***

От матери Давала они ничего не узнали – та, казалось, была больше

сосредоточена на том, чтобы успокоить Дэлайлу, а не на причине ее прихода

сюда. Пока свистел чайник, она говорила Дэлайле дышать, уверяла, что все в

порядке, а потом отправила их наверх в комнату Давала с чаем и просьбой

вести себя тихо – то есть она либо знала, что ее сын – гей, либо просто поняла

по лицу Дэлайлы, насколько той сейчас не до шалостей сексуального характера.

Она даже не удивилась, увидев Дэлайлу на крыльце дома в два часа ночи и в

панике.

Давал закрыл за ними дверь и, подойдя к кровати, сел на ней, скрестив

ноги.

– Родители знают, что ты здесь?

Она покачала головой.

– Твой отец убьет тебя.

Пожав плечами, Дэлайла сказала:

– Уверена, отец еще будет спать, когда я вернусь. Он сегодня был в хлам.

Ее лучший друг склонил голову.

– Ты хотела сказать: напился?

– Да.

– Тебя это напугало?

Она отвела взгляд, увидев изображения Брахмы, Вишну и Шивы в рамках

на стене.

– Нет. Не совсем. Отчасти.

Он подождал десять секунд. Затем двадцать. Наконец Давал, никогда не

отличавшийся терпением, шумно выдохнул.

– Ты понимаешь, что я уже не смогу уснуть, а у меня завтра утром экзамен

по математике?

– Прости.

– Я тебя не виню. Но расскажи, зачем ты здесь, или ложись спать, а я буду

учить.

Дэлайла закрыла глаза и глубоко вдохнула, от чего легкие показались ей

воздушными шарами, и она могла взлететь с кровати. Она выдохнула и

посмотрела на Давала.

– Лоскутный Дом… странный и другой. Как мы всегда и думали. Он…

Его темные глаза округлились.

– Ты это имела в виду под одержимыми по телефону?

– Не знаю, понимаешь? Мне. Нужно. Чтобы. Ты. Выслушал, – она

выделила каждое слово паузами. – Может, с твоей помощью я пойму, что

происходит.

– Думаешь, если я смуглый, то знаток магии или вуду? – спросил он, качая

головой. – Единственная моя магия – радость от вида Ченнинга Татума в

«Супер Майке».

– Давал.

– Дэлайла. Это место странное. Зачем ты вообще туда ходила? – он

отстранился и оглядел ее с ног до головы. – О-о-о. Ясно. Дэлайла Блу затеяла

что-то в доме с привидениями.

Быстро покачав головой и выглянув в окно, Дэлайла прошептала:

– Ты можешь сосредоточиться? Я только… – она наклонилась вперед,

поманив Давала последовать ее примеру, а потом тихо зашептала ему на ухо.

Что все в доме, от обоев до столовых приборов, было живым. Как она

спрашивала, что случится, когда Гэвин в один день покинет дом, и какая

последовала реакция. И что ей теперь кажется, Дом преследует ее… повсюду.

Давал отодвинулся и заглянул ей в глаза. Он еще ничего не успел сказать, но она поняла, что он не только не верит ни единому ее слову, но и решил, будто

она спятила. Она тут же подумала о Гэвине, о годах, когда ему проще было

жить одному, чем рассказывать кому-то своем мире.

– Не надо, – сказала она, голос прозвучал скрипуче, словно от сотни

колючих иголок.

– Это просто звучит безумно, понимаешь? То есть Гэвин странный. И давай

начистоту – ты тоже немного странная.

Она кивнула.

– Знаю.

– Ты ведь больше никому не рассказывала – о доме? Просто ты так

говоришь об этом, словно он живет там совсем один, или как-то так. Его

родители не дали бы ему жить в доме с призраками.

Дэлайла замолчала. Кто-нибудь знал, что он живет один? Кто-нибудь видел

его родителей? Она открыла рот, чтобы подтвердить, но что-то ее остановило.

Что-то покалывало – предчувствие, что Гэвину будет плохо, если люди узнают, что он несовершеннолетний и при этом живет больше десяти лет без родителей.

– Я никому не рассказывала, но, конечно, он там не один.

Это было не совсем ложью.

– Как я и сказал, у тебя прекрасное воображение, раз ты представила себе

такие ужасы, а может, просто пересмотрела фильмов, даже не знаю, – он

перевел взгляд в окно. – Может, просто уже половина третьего ночи, и тебе

стоит поспать в моей кровати, пока я буду готовиться.

Кивнув, Дэлайла свернулась калачиком на своей стороне у изножья

кровати, укрыв ноги одеялом. Давал молча посидел рядом с ней, а потом сел за

стол.

Сможет ли она снова уснуть? Не будет ли постоянно настороже, ведь все в

комнате может ожить? Но под звук карандаша Давала, скребущего по бумаге, и

своего дыхания в тихой комнате Дэлайла медленно уснула.

***

В комнате стояла кромешная тьма. Не открывая глаз, Дэлайла поняла, что

Давал не сидел за столом, а уснул на полу. Он держал ее за руку, пока она спала, и она улыбнулась, благодарно пожимая его руку.

Пальцы затрещали в ее ладони.

В груди кольнул страх, а легкие заполнил леденящий холод. Рука была

холодной и твердой, словно сделанной из костей под тончайшей и хрупкой

кожей. Дэлайла отдернула свою руку, перекатившись на кровати, и услышала, как Давал подвинул кресло из другого конца комнаты и включил настольную

лампу.

– Что? – спросил он, глаза его были красными ото сна и большими от

тревоги. – Что случилось?