Дом лжи

– Говорил я ей, спрашивал: «Ты уверена, что тебе стоит возвращаться туда, где они живут?» Лорен отвечала, что это не проблема. Ну, когда она перебралась в Чикаго, я сказал: ладно, Чикаго – большой город. Но когда она повстречала Конрада и вышла за него замуж, а потом переехала в Грейс-Виллидж, я сказал: «Ты уверена, девочка? Это же соседний город». Но она сказала, что беспокоилась из-за отца, а он умер. Из-за мальчишки она не волновалась.

Джейн кладет руки на стол.

– Извините, но мне нужны подробности. Когда три года назад Лорен вышла за Конрада и переехала жить в Грейс-Виллидж, вы беспокоились потому, что она оказывалась слишком близко от Грейс-Парк, где жили Добиасы?

Он кивает:

– Она сказала, в пригородах теперь столько народу, что вряд ли она встретится с ним когда-нибудь, даже если он все еще там.

– С ним, то есть с Саймоном?

– Ну да, не с отцом же. Отец, Тед, уехал потом в Сент-Луис. И там вроде и умер.

Джейн поднимает брови:

– Отец уехал в Сент-Луис «потом». Когда – потом?

Взгляд Ала становится свирепым, точно его оскорбили.

– Вы сами знаете.

– Пожалуйста, Ал, мне…

– После той штуки с деньгами. Они сказали, что она украла их деньги. Она не крала. Тед сам отдал их ей. Не скажу, конечно, что это было лучшее, что моя дочь сделала в жизни – крутила роман с женатым мужчиной и все такое, – но ведь ей было тогда всего двадцать, а ему гораздо больше. Так что кто, спрашивается, виноват – она или он?

– Вы говорите, что Тед Добиас отдал ей деньги?

– Он был богатым адвокатом-хапугой. У него денег куры не клевали.

Вообще-то нет. Но, видимо, так описала ситуацию родителям Лорен еще тогда, в начале 2000-х, и в таком виде вся эта история достигла ушей Ала: богатый адвокат Тед Добиас просто вынул шесть миллионов из своих закромов и бросил молоденькой девчонке вроде как плату за услуги. Ал, видимо, не понимает, что его дочь обчистила семью Добиасов, забрала все деньги, какие у них тогда были.

Хотя, может быть, в глубине души Ал давно все понял и теперь чисто инстинктивно защищал дочь. А может, и впрямь верил ее словам. Или то, что он понял сам, с течением времени смешалось с тем, во что ему хотелось верить. Время и кровные узы имеют большую власть над правдой.

Как бы там ни было, Джейн не будет резать Алу правду-матку сейчас, когда тот оплакивает дочь.

– Черт, ей пришлось уехать из страны, чтобы оказаться от него подальше…

– А куда она уехала? – спрашивает Джейн, хотя и так знает ответ.

– В Париж. Она жила в Париже. В других местах, конечно, тоже покрутилась, с такой кучей денег она много где побывала, но дом у нее был в Париже.

– А она…

– Она считала, что он за ней следит. Преследует ее. Шпионит. В таком духе.

– Кто?

– Как кто? – удивляется Ал. – Добиас. Тед Добиас. Она говорила, что иногда у нее бывает чувство, как будто за ней наблюдают, отслеживают каждый ее шаг. Он все еще злился на нее из-за тех денег.

– Тед Добиас, вы говорите… Не Саймон?

– Мальчишка? О нем она ничего не говорила. Только Тед. Черт, да вы знаете, сколько лет она в Европе просидела? И все из-за этого типа.

– Значит, она никогда не возвращалась?

– Нет, она… ну, только один раз. Когда у нас с Эми годовщина была, тридцать пять лет. Лорен тогда такую вечеринку для нас закатила в центре города, в отеле «Дрейк»… Сама на пару недель прилетела. Заказала сразу несколько номеров, так что и мой брат Джо, и сестра Луиза, их дети, и еще пара моих приятелей с работы – все жили в «Дрейке» целую неделю. Погодите-ка, или даже две?

Джейн кивает.

– Значит, Лорен провела в Чикаго две недели?

– Да.

– Не могла она тогда столкнуться с Саймоном Добиасом?

– Не знаю, не слышал. Она много выходила в город. Но я же не отмечал ее приходы и уходы, ясное дело… Нет, о нем она ничего не говорила. О Теде, кстати, тоже.

– Ясно. А когда это было, Ал? Когда она приезжала?

– Ох, господи… – Он поднимает глаза к потолку, щурится. – Годовщина у нас была восемнадцатого мая. Поженились мы в семьдесят пятом. Значит… – Он закрывает глаза. – Если я ничего не путаю, в тот год, когда она приезжала, годовщина пришлась как раз на середину недели; значит, вечеринка была в следующие выходные в «Дрейке». А потом все остались еще на неделю, включая длинные выходные Дня поминовения[47].

– Все – значит, и Лорен?

– Да. Мы были так рады, что она пробудет с нами почти две недели. Много времени проводили с ней вместе.

– И за все это время вы ни разу не слышали ничего о Саймоне Добиасе и не видели его самого?

Ал отрицательно качает головой:

– Ни разу. Я вообще никогда его не видел. Не имел, так сказать, удовольствия. Никогда с ним не говорил.

– Значит, так…

– Вы думаете, это сделал парень? Ну да, иначе бы вы не спрашивали… Вы думаете, что Саймон Добиас убил мою дочь?

Джейн поднимает руку в успокаивающем жесте.

– Нам необходимо выяснить все обстоятельства, мистер Лемуан. Вы же понимаете.

98. Вики