Дом мертвых бабочек (СИ)

— Он не остановился у нас, — сказала Эстер. — Такое горе… он предпочел переживать его один и справляться привычным способом.

Что значило, что сегодня он, скорее всего, напивается в ближайшем городке, Рингвуде. А может, уехал и в крупный Борнмут на побережье, там пабов побольше.

— А тетя Элис?

— Увы, — вздохнула Эстер. — Она еще в клинике. Не уверена, что она вообще понимает, что ее единственный сын умер.

В клинике. Так деликатно называли психушку, где Элис провела большую часть жизни — по крайней мере, той, которую помнит сам Нейтан. Иногда ее выписывали, и она жила в этом же доме с мужем и сыном. Потом у нее случались очередные приступы, Элис отправляли в клинику, а Джозеф мог на недели уходить в запои.

Нейтан хорошо помнил родителей Брендона. Они пугали их обоих. Призрачные танцы с тенями матери, которая нашептывала, как с ней говорят стены, или Джозеф, который, напившись, то начинал ломать мебель, то плакал, как ребенок.

Брендон обычно относился к этому философски. Нейтан даже не знал, лучше ли, что кузен пошел в мать, а не в отца?

Эстер поднялась по ступенькам, прошла террасу.

— Увидишь Джозефа завтра. Если он не проспит похороны собственного сына.

В голосе Эстер прозвучало презрение, но она никогда не скрывала, что не одобряет мужа своей родственницы.

Значит, в доме будут только они с Тейлор, Лин и родители. Почти как в старые добрые времена, только они уже совсем не дети, а Брендон мертв.

Когда Нейтан переехал в Лондон, он с удивлением увидел, что мир, оказывается, совсем не такой, каким он видел его с детства. Да, конечно, он ходил в местную школу, но это было не совсем то.

Оказывается, окружающий мир не качается на липких водах безумия. Можно дышать полной грудью чистый воздух, и он не залепляет тебе рот пыльными крыльями мотыльков.

Они — семья, которая несет проклятье. Хранит свои извращенные болезни и тайны, прячет во встроенных шкафах скелеты, надеясь, что костяная пыль не просочится в щели.

Нейтан рассказывал об этом Тейлор, но она всё равно осталась рядом с ним. Он рассказывал ей о ночных кошмарах, а она мягко гладила его по волосам и говорила, что никакой ребенок не должен расти в уединенном доме вместе с кажущимися призраками и безумными родственниками.

Тогда Нейтан и решил, что может познакомить ее с семьей. И, что еще важнее, с этим домом.

Внутри ничего не изменилось. Да и с чего бы могло? Половица перед входом скрипнула — почти привычно. Внутри пахло деревом и какао, видимо, мать пила перед их приездом, так что крепкий шоколадный аромат перебивал даже книжную пыль.

Внутри дома всегда царил полумрак, как будто свет не проникал сквозь узкие окна, завешанные тяжелыми портьерами или несколькими слоями желтоватого тюля. Всё внутри было разных оттенков коричневого, мебель, диваны и комоды, даже деревянные панели по стенам в гостиной. Там же равномерно тикали огромные старинные часы — тоже почти привычно.

Потускневшие зеркала обладали собственным шармом, а электрический свет тут как будто был мягче, обнимал все предметы.

Брендон любил зажигать свечи. Лин обычно жался к камину и рисовал что-то в блокноте. Нейтана же устраивал любой источник света, лишь бы можно было при нем нацарапать очередную историю на бумаге.

Их с Тейлор маленькая съемная квартирка не шла ни в какое сравнение со старинным особняком, построенным еще при королеве Виктории. Даже мобильники казались здесь неприятными пришельцами, чем-то немыслимым посреди пыльных стеллажей с книгами и накидок на мебели из старинного кружева.

Эстер любила кружево. Как и живые цветы в вазах, сейчас везде стояли яркие хризантемы с махровыми цветками, которые в красно-коричневых тонах особняка больше всего напоминали об осени.

Еще Эстер любила мотыльков. Поэтому Нейтан услышал, как Тейлор сдавленно ойкнула, когда вошла в гостиную. Может, стоило предупредить ее заранее.

Стены гостиной украшали десятки и десятки аккуратных рамок, а под стеклами были мертвые бабочки. Иногда яркие, как хризантемы, но в основном цвета пыли, многочисленные мотыльки разных размеров и видов.

Нейтану они тоже нравились. Одна из немногих деталей, которая действительно казалась ему домом. Где чувствуешь себя уютно.

Лин уже был в гостиной. Бесцеремонно кинул рюкзак на старый диван и сам стоял около кресла отца. Они о чем-то разговаривали, Лин казался действительно увлеченным. Заметив вошедших, он замолчал и выпрямился, положив ладонь на ручку кресла.

Эстер всегда было много, она заполняла собой пространство, как ее любимые цветы, которые неизменно появлялись во всех вазах. Родерик Эшмор был будто античное золото, потускневшее, но не растерявшее благородства.

Он владел этим местом. И его сестра была безумной матерью Брендона.

Волосы Родерика сейчас были совсем седыми, хотя Нейтан еще помнил, что они были рыжеватыми, почти как у Лина. Хотя аристократичное спокойствие младшему сыну точно не передалось: лицо Лина всегда было подвижным, полным эмоций, в отличие от Родерика.