Дом на Баумановской

– Он же заявился к ней в венгерском мундире! Какая может быть гренадерская дивизия и как тогда вы могли его видеть у себя в перевязочном пункте?

– Но он совершенно точно венгр. Глаза у Коли уж больно цыганские, и у него самого.

– Константин Федорович, вы говорите непонятные вещи! Итальянец, венгр! Глаза цыганские. Почему?

– Подожди, Фролов, мысль собьешь. При чем тут итальянцы? – вскинул на него Грених руку. – Совершенно точно он венгр. И первая его жертва, Миклушин, какой-то его родственник. Иначе как объяснить выбранную им цель и синий мундир, который он носил? Ты еще не вернул дело в архив?

Фролов смотрел на него, потерянно хлопая глазами. Наконец сообразил, подбежал к шкафу, густо заставленному папками с делами, стал искать в стопке под литерой «М». Грених быстро нашел то старое фото, где был изображен пятидесятилетний Миклушин в мундире капитана венгерского полка образца до 1908 года с обшлагами «медвежья лапа», снятая фуражка была у него в руке, в стороны торчали густые кавалерийские усы.

По черно-белому фото невозможно было понять, каков настоящий цвет его коротко стриженных волос, но глаза – эти опущенные уголки и тонкие губы, здесь чуть прикрытые усами, – теперь Грених это видел отчетливо – принадлежали Швецову. Грених положил фотокарточку перед Фроловым на стол и накрыл рукой высокий лоб венгерского капитана, а под пальцем другой руки спрятал усы.

– Ну что? – спросил Константин Федорович, глядя на вытянутую физиономию Фролова. – Никого не напоминает?

– Э-э… м-мм… – замычал старший следователь, долго всматриваясь в карточку. – Этого не может быть!

Побелев, он отошел от стола, поднял брови, с силой сжал двумя пальцами глаза.

– Этого не может быть! – повторил Фролов.

Теперь история Грениха, который повстречал в своем перевязочном пункте человека с именем нынешнего прокурора губсуда, не казалась ему сказочной. Начали появляться довольно весомые доказательства существования таинственного мстителя, разбойника и авантюриста, который так ловко втерся в госорганы, что его не обнаружил бы и сам Шерлок Холмс.

– Прямо как в «Собаке Баскервилей», ей-богу… Как там было про Гуго Баскервиля на стене? «Начнешь изучать фамильные портреты и, пожалуй, уверуешь в переселение душ».

– Наш Швецов первым делом, получив новое имя и перебравшись в столицу, отправился убивать собственного отца, которого, видно, за что-то ненавидел. И его прежде совершенно не интересовали ни квартиры, ни венгры. Он явился в дом № 13, застрелил Миклушина, а потом…

Грених перелистнул несколько бумаг и некоторое время читал протоколы.

– А потом он является к семье убитого как заведующий юридической частью Московского отдела социального обеспечения и принимает от его супруги заявление о назначении им пенсии, помогает им собрать необходимые справки, уговаривает съехать в Подмосковье, где будет поспокойней, что они, послушавшись совета «такого» человека, впоследствии и делают. Ему остается пустая квартира. Ну как «ему»? Не ему, конечно. Но он знает, что в нее кто-то должен въехать из тех, кто стоит в очереди на жилплощадь. Нетрудно подсуетиться и поселить в квартире, в которой еще не оттерли кровавое пятно со стены, своего подельника, доктора Бейлинсона. Вот так семья Коли и поселилась в этом «венгерском» доме. А после – судя по твоему, Фролов, списку и по тем записям, что составляла Ася, – было еще несколько случаев выселения путем тонкого манипулирования жильцами и, возможно, с помощью незаконных арестов. Все это делалось не без помощи Сацука, Баранова и Киселя. И не они вовсе, а он – Швецов, руководящий ими, – определил случайно самую слабую и незащищенную прослойку общества – бывших военнопленных и начал против них кампанию по выселению.

Фролов слушал Грениха, потирая то лоб, то подбородок, то выбритую щеку.

– За что же он так на этого венгра взъелся? На капитана этого, отца своего? – пробормотал он.

– Ты лучше меня должен знать, Леша. Ты его дело, наверное, хорошо изучил? – Грених поднял увесистую папку, шлепнув ее обратно на стол. Из-под картонной обложки вылезло несколько протоколов, отпечатанных на машинке. – Не было ли у Миклушина сыновей внебрачных? Или от первого брака? Ведь та супруга, что сейчас в Подмосковье обосновалась, слишком молода для того, чтобы быть матерью нашего Швецова.