Дом на берегу лагуны

На следующий день донья Эстер вместе с несколькими дамами из комитета явилась к Ребеке, неся под мышкой портрет Буэнавентуры в рамочке из красного бархата.

– Настоящий король, – сказала она ей, показывая снимок. – Ему двадцать три, немного старше, чем нужно. Только что приехал из Эстремадуры, и видно, что из хорошей семьи. У него с собой старинный документ – его генеалогическое древо производит впечатление. Думаю, тебе надо с ним познакомиться.

Взглянув на портрет, Ребека дважды думать не стала. Буэнавентура показался ей самым красивым мужчиной на земле, и она согласилась видеть его своим королем еще прежде, чем увидела во плоти и крови. Буэнавентура пришел к ней с визитом на следующий день и поцеловал руку. Роль короля бала ему очень нравилась, и он старательно вникал во все детали этикета. В день коронации он держался так, что Ребека и вправду, когда он сопровождал ее к трону, чувствовала себя королевой Антильских островов; а в день свадьбы, месяц спустя, он шел с ней от алтаря, поддерживая ее под локоть и выступая, будто белый журавль. Он не просто казался аристократом, он вел себя так, будто был им на самом деле. За добрую милю видны были воспитание и элегантность, которых ему никто не прививал, но которые он впитал с молоком матери.

4. В тени акул

В начале века наш остров неожиданно приобрел в глазах заправил Рейха важное стратегическое значение. Кинтин фанатично увлекался историей, особенно много знал как раз о том периоде времени и часто, когда мы еще были молодоженами, рассказывал мне всякие интересные вещи. То была эпоха приключений, и я с удовольствием слушала рассказы об адмирале Альфреде фон Тирпице. «Адмирал, – рассказывал Кинтин, – постоянно настаивал во время бесконечных аудиенций при дворе кайзера Вильгельма II, чтобы в Пуэрто-Рико была немецкая военно-морская база с целью охраны торговых путей между Антильскими островами и Мексиканским заливом». Кроме того, превращение Эль-Юнке в пушечное гнездо Круппа означало для немцев больший контроль над Панамским каналом, который приобретал все более важное значение для североамериканского флота. По нему свободно ходили суда, охранявшие границу на всем ее протяжении, от самых отдаленных берегов Калифорнии до портов Балтимора и Нью-Йорка.

Эта тема меня заинтересовала. В результате деятельности фон Тирпица немцы высадились на Острове, и в 1917 году, в год свадьбы Ребеки и Буэнавентуры, Остров жестоко страдал от этой осады. Окруженный немецкими подводными лодками, Остров был похож на дельфина, преследуемого голодными акулами. Субмарины кишели всюду. Они прятались в закоулках морской впадины Пуэрто-Рико, заселенных красными кораллами и ядовитыми анемонами на все двадцать семь тысяч миль глубины, и изучили эти закоулки так же хорошо, как собственную ладонь. Подводные лодки были прекрасно видны с плоских крыш Старого Сан-Хуана, где народ развлекался тем, что разглядывал, как они погружаются и всплывают, в такие же бинокли, какие носили на ипподром, чтобы наблюдать за скачками.

Наше стратегическое значение стало очевидным и побудило Соединенные Штаты разместить на Острове военно-морские базы, где поселились тысячи американских солдат. Каждый день они пускали ко дну какое-нибудь судно, которое приносило Нептуну в подарок все, чем были нагружены его внутренности: канистры с бензином, рулоны типографской бумаги, мешки с бобами, рисом и солью. С полок магазинов стали исчезать товары. Люди жили только за счет Чрезвычайной программы правительства Соединенных Штатов, согласно которой все получали военный паек, что доставляли американские конвойные суда, закамуфлированные так же, как те, на которых прибывали солдаты.

Торговцы Сан-Хуана подсчитывали свои барыши, но не золотом и серебром, а каучуком, цистернами бензина и соленым пшиком, которые они тайно копили на складах своих магазинов, и Буэнавентура был одним из них. Остальное население, привыкшее туго затягивать пояс на пустом животе, перебивалось кое-как ячменным кофе с ромом и бататом, сваренным в апельсиновом чае, а дети бродили босые, завшивевшие, со вздутыми животами. Когда эти бесплотные создания бегали по улицам, то казались обрывками папиросной бумаги, которые туда-сюда носит ветер.

5. Начало коммерческой деятельности

На гербе Буэнавентуры, унаследованном им от его предка Франсиско Писарро, был изображен рыцарь в доспехах, шпагой пронзающий кабана.

– Все Писарро – Мендисабали были процветающими торговцами до того, как стать конкистадорами, – сказал Буэнавентура Ребеке в день свадьбы. – Прежде чем отправиться в Перу, семья занималась производством ветчины, которую выгодно продавала по всей Кастилии. – И с этими словами надел ей на безымянный палец золотое кольцо, также унаследованное от блистательного предка.