Дом на дне реки

Перерва мысли прерывала
Мне в электричке среди ночи
Обрывком яркого вокзала
И перестуком неумолчным.
На фоне движущихся зданий
Моё дрожало отраженье,
Не поддаваясь узнаванью,
Но подвергаясь искаженью.
Так старость плоть мою разрушит,
И не смогу себя узнать я.
Так смерть мою похитит душу,
И всё прервётся так некстати.
Перерва мысли прерывала,
И ночью за стеклом вагонным
Весь мир казался искажённым,
А может, наконец реальным.

«Волоколамск – колокола…»

Волоколамск – колокола.
Весенний снег – почти зола.
Волоколамск – там волока.
Истлела лодка. Мель. Река.
Быть может, там и нет реки,
Колокола – невелики,
Нет лодок, отмель не бела —
Я там была, как не была.
Стою на серой полосе
Волоколамского шоссе.

«Париж отраженьем весенним…»

Париж отраженьем весенним
Сплошных жёлто-серых камней
В реке цвета старого сена
И сетью деревьев над ней
Позвал, уловил, опрокинул
Под мост между чёрных перил,
Где мы отразились другими
Двоими, кто так же бродил
Всё утро по улочкам узким,
К полудню оставшись без сил.
Лишь ветреный сад Люксембургский
Скитания их прекратил.
И там, на скамье, где фонтана
Зеркально-блестящий овал,
Он так же назвал её Анной
И пальцы холодные сжал.

Из книги «Чёрные линии» (2010)

«За рассветным окном…»

За рассветным окном
        только линии чёрные —
             провода.
Как же дальше мне жить,
        если небо зачёркнуто
             навсегда?
Как ошибка, зачёркнуто
        утро неяркое
             и закат.
Словно лист из тетради,
        испорчен помаркою
             каждый взгляд.
На лице остаются
        холодные чёрточки
             от дождя.
Я сама этим небом
        осенним зачёркнута
             навсегда.

«Птицы в ветвях – это мысли мои между строчками…»

Птицы в ветвях – это мысли мои между строчками.
Тайные, тёмные мысли мелькают в уме.
Птицы взлетают и в небе стоят многоточием,
Точно таким, как в твоём опоздавшем письме.

Рощи прозрачны, как старые сети непрочные.

Листья, как рыбки, срываясь, летят в водоём
И застывают во льду золотым многоточием,
Точно таким, как в послании нежном твоём.

Осень заранее знала, чего мне захочется:

Ветра с дождём или тёплого света в листве.
Всё, что она не сказала, легло многоточием
Белого снега на тёмной замёрзшей траве.

«…И только утром свет в окне погас…»

…И только утром свет в окне погас,
Где плакало всю ночь дитя больное.
Касаясь лба горячего рукою,
Сидела мать и не смыкала глаз.

О Боже, я теперь грехом больна,

Сгустился мрак, и листья облетели.
Не отходи же от моей постели —
Вокруг темно, и я лежу без сна.

«Жёсткий воздух. Чёрный острый лес…»