Дом на краю ночи

— Святая Агата. — Энцо погладил камень. — Здесь, у ее ног, будет карта острова. Вот тут рыбацкие лодки с названиями — полы ее одежд превращаются в море. Смотри, вот «Господь милосердный», «Святая Мадонна», SantA’ gata Salvatrice и Santa Maria della Luce. Вот здесь «Мария-Кончетта» и «Звезда Сиракузы». Все лодки, которые ходили вокруг острова, — и те, что живы, и те, что утонули. — Он вдруг сник, уронил руки. — Вулканическая порода слишком пористая, слишком хрупкая. Но Винченцо хотел сделать статую именно из этого камня. В этом и состоял его замысел. Статуя спрятана внутри этого камня.

Кончетта уж и не знала, радоваться ей или отчаиваться по поводу своего племянника. Он сгорбился над бесформенным камнем, и стук его резца до глубокой ночи раздавался из окна старой студии.

— Может, и Лена тоже вернется домой, — шептала той ночью Мария-Грация мужу, окрыленная надеждой.

И та вернулась в начале следующего лета. Лены не было целых два года. Она сидела на отполированной деревянной скамье на носу парома Бепе, изможденная, выдохшаяся, словно время, с тех пор как она покинула остров, сжалось, ускорилось. Ее кожа отвыкла от жалящего солнца, Лена и забыла, что воздух здесь обрушивается горячими волнами, что все цвета раскаляются добела, слепя глаза.

Паром развернулся против прилива, по левому борту забурлила вода, и перед ней возник остров. И вот она уже на пристани, торопливо поднимается по холму, и воспоминания наваливаются со всех сторон: гидравлическое шипение моря, запах раскаленной пыли. И все же теперь она смотрела на остров глазами своей матери: душные кривые улицы, засохшие собачьи экскременты на тротуаре, облупившиеся фасады церкви и лавок. Место, которое так трудно полюбить, но вместе с тем единственное на всем свете, которое она любит.

Сидевшие на стульях перед лавкой Арканджело старики смотрели на нее во все глаза.

— Это Лена Эспозито? — громко прошептала вдова Валерия. — Это Маддалена Эспозито, дочь Серджо?

— Да, синьора Валерия, — ответила Лена, стараясь не раздражаться в первый же день. — Я вернулась.

— Как она выросла. И такая бледная, ну что твое привидение, — прошептала Валерия аптекарю, приветственно взмахнув рукой.

Лена дошла до площади. Терраса, прячущаяся за ковром из бугенвиллеи. Бабушка… но она ли это? — засомневалась Лена. Разве была она такой маленькой и такой старой? Мария-Грация поставила поднос и, раскинув руки, бросилась навстречу внучке с криком:

— Лена! Лена! Лена!

На ее крик из дома вышел Роберт, недоверчиво прикрыл ладонью глаза от слепящего солнца. Вот уже Серджо летел к дочери, опередив всех. Лена позволила им осыпать себя поцелуями, стискивать в объятиях, зная, что больше никуда отсюда не уедет.

— Лена вернулась! — кричала Мария-Грация. — Моя внучка дома! Я же говорила, что она вернется!

Так Лена стала первой из Эспозито, кто уехал и вернулся на Кастелламаре.

— Я останусь, — сказала она бабушке. — На врача выучусь когда-нибудь потом.

III

Как-то сентябрьским утром Мария-Грация увидела по телевизору странную сцену: мужчины в шикарных костюмах выходили из стеклянных небоскребов на залитые огнями улицы Нью-Йорка, держа в руках коробки.

— Опять теракт? — перепугалась Мария-Грация, ибо мужчины двигались как-то неуверенно, в глазах застыл испуг.

— Нет, что ты, — ответил Серджо. — Просто их уволили.

— А почему они несут эти коробки? — удивилась Агата-рыбачка. — Что вообще происходит? Они англичане, как синьор Роберт, да? Или americani? Включите погромче, я ничего не слышу!

— Это ты ничего не слышишь? — возмутились старики-картежники. — Это мы уже ничего не слышим! Ты каждый день прибавляешь звук, да еще от этого настольного футбола сколько шума!

И по обыкновению все заспорили, тотчас забыв, что послужило причиной свары. К тому времени, когда Марии-Грации удалось угомонить посетителей, мужчины с коробками исчезли, а по телевизору уже рассказывали о привычных напастях.

Мария-Грация спустилась с террасы к Роберту, подрезавшему ветви бугенвиллеи, он проделывал это каждый месяц в течение всего лета.

— Происходит что-то странное, — сказала она, сев рядом с мужем. — Что-то непонятное творится в мире.

— Это не первые испытания в нашей жизни, — ответил Роберт и поцеловал ее ладонь.

Лена тоже была обеспокоена. Бабушка велела ей сосредоточиться на подаче заявления в медицинскую школу на Сицилии, но вместо этого девушка пыталась найти объяснение странным событиям, что происходили за тысячи километров от дома. Она выяснила, что английские и американские банки рушатся один за другим.

— Как в двадцать девятом, — сказала Агата-рыбачка. — Великая депрессия.

— Такого быть не может, — возразил Бепе. Несмотря на свое недоверие к банку il conte, к заокеанским финансовым башням он относился с пиететом.