Дом на Манго-стрит

Уррра! Сегодня мы Золушки, потому что обувь нам по размеру, и мы смеемся, глядя на ноги Рейчел, напялившей серый женский носок на одну ногу и женские туфли на каблуках – на другую. Вам нравятся эти туфли? По правде говоря, очень страшно посмотреть на ногу, которая больше не твоя, и увидеть, что она длинная-предлинная.

Всем нужен честный обмен. Лимонно-желтые туфельки за красные, красные – за те, что когда-то были белыми, а теперь – пыльно-голубые, пыльно-голубые – за лимонно-желтые, а потом снять их и надеть снова, пока не устанешь.

Затем Люси кричит, чтобы мы сняли носки, и да, она права. У нас есть ноги. Тощие и испещренные глянцевыми шрамами, с которых мы старательно сдирали корку, но эти ноги – наши, на них приятно смотреть, и они длинные.

Рейчел быстрее всех учится напыщенно ходить на этих волшебных каблуках. Она учит нас, как сгибать и разгибать колени и бегать слаженно, как две скакалки, и как элегантно исчезать за углом и делать так, чтобы туфли исчезали вместе с тобой. Люси, Рейчел и я идем, пошатываясь. Скрываемся за поворотом, чтобы на нас не пялились мужчины. Потому что те смотрят на нас, как на рождественские подарки.

Мистер Бэнни из бакалейной лавки отрывается от сигареты и деловито спрашивает:

– Ваша мама знает, что вы достали такие туфли? Кто дал вам их?

– Никто.

– Это опасно, – говорит он. – Вы, девочки, слишком маленькие для того, чтобы носить такую обувь. Снимите их, пока я не позвонил в полицию.

Мы просто убегаем.

Когда мы выбегаем на широкую улицу, мальчик на самодельном велосипеде кричит нам вслед:

– Девчонки, давайте слетаем на небеса!

Вам нравятся эти туфли? Рейчел говорит, что да, и Люси тоже, и я – это лучшие туфли на свете. Мы больше никогда не наденем другие. Вам нравятся эти туфли?

Напротив прачечной шесть девочек с толстыми лицами делают вид, что не видят нас. Они кузины, поясняет Люси, всегда завидуют. Мы идем дальше.

Через дорогу на крыльце у таверны сидит бездомный.

– Вам нравятся эти туфли?

– Да, малышка, – отвечает он. – Твои лимонно-желтые туфельки такие красивые. Но подойди поближе. Я не могу их рассмотреть. Ближе. Пожалуйста. Ты очень красивая, – продолжает нищий. – Как тебя зовут, красавица?

– Рейчел, – вот так просто отвечает Рейчел.

Теперь вы знаете, что разговаривать с пьяницами опасно, а еще хуже – говорить им свое имя, но кто может винить Рейчел? Она молода и неопытна, и ей лестно слышать столько приятных слов в свой адрес, даже если это в бездомном говорит виски.

– Рейчел, ты такая славная, как то дорогущее желтое такси. Ты это знаешь?

Нам это не нравится.

– Нам пора, – говорит Люси.

– Если я дам тебе доллар, ты поцелуешь меня? Как насчет доллара? Я дам тебе доллар. – Он шарит по карманам в поисках мятой бумажки.

– Нам нужно идти! Сейчас же! – кричит Люси и хватает Рейчел за руку, потому что та выглядит так, будто готова заработать доллар.

Бездомный что-то кричит нам вслед, но мы бежим далеко и быстро, и высокие каблуки уносят нас вдоль по проспекту, мимо очередного квартала, мимо уродливых кузин, мимо бакалейной лавки мистера Бэнни, вдоль по Манго-стрит, через задний двор, просто на всякий случай.

Мы устали быть красивыми. Люси прячет лимонно-желтые туфельки, и красные, и те, что когда-то были белыми, а теперь пыльно-голубые, под плетеную корзину, стоящую у заднего крыльца, пока однажды во вторник ее мать, большая чистюля, не выбрасывает их прочь. Но никто не жалуется.

Рисовый сэндвич

Особенные дети, те самые, что ходят с ключами, болтающимися на шее, могут поесть в столовой. Столовой! Само название уже звучит важно. Все эти дети обедают там, потому что их родители не дома или их дом слишком далеко от школы.

Мой дом не далеко, но и не близко, и однажды я, не знаю почему и как, попросила маму сделать мне сэндвич и написать записку, чтобы я тоже могла поесть в столовой.

– Ну уж нет, – отвечает она, указывая на меня кухонным ножом, будто бы я в чем-то провинилась. – Потом остальные тоже захотят последовать твоему примеру, и мне всю ночь придется резать хлеб на треугольники, заправлять один майонезом, второй – горчицей, на третьем не нужны соленые огурцы, но обязательно нужна горчица отдельно. Вам, детям, просто нравится придумывать для меня новую работу.

Но Нэнни говорит, что не хочет обедать в школе и никогда не захочет, потому что ей нравится ходить домой со своей лучшей подругой Глорией, которая живет напротив школьной игровой площадки. У мамы Глории есть большой цветной телевизор, и во время обеда они смотрят его. Кики и Карлос, с другой стороны, любят играть в патрульных. Они тоже не хотят есть в школе. Им нравится быть на улице, особенно во время дождя. Они думают, что страдать – это хорошо, так как посмотрели «300 спартанцев».