Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры (ЛП)

— Вы очень добры и предупредительны, Патрик. Почему вы не женаты? Из вас получится отличный муж.

Финнеган улыбнулся и подмигнул Джеймсу.

— Но вы уже замужем, миссис Фишер, — ответил он. — К тому же мне нравится моя холостяцкая жизнь.

— На самом деле он хочет сказать, что никто не соблазнит его браком, кроме мормонов, ведь если он станет одним из них, то сможет взять себе несколько жен.

Финнеган печально покачал головой, всем видом показывая, что Джеймс глубоко заблуждается.

— На этот счет тоже можете не беспокоиться, — ответил он. — Ведь тогда у меня будет и несколько свекровей.

Возвращаясь к статье, Джеймс поведал Финнегану об их планах.

— Мы приехали в Австралию в тысяча восемьсот девяносто восьмом году и с тех пор ни разу не были в отпуске. Если могила Сола найдется, мы поедем во Францию, поездим по стране и навестим могилу сына.

В глазах Финнегана отобразилось сочувствие.

— Предоставьте это мне. Я помогу вам с поисками.

Финнеган сдержал слово. Уже через месяц он сообщил Джеймсу и Элис, что могила Сола найдена. Теперь, когда у них были эти сведения, им осталось решить лишь одну проблему перед отбытием: найти человека, который в их отсутствие позаботился бы о безопасности и благополучии детей.

* * *

Если Рэйчел и имела какие-либо предрассудки насчет Элеоноры Роудз, одного взгляда на молодую женщину было достаточно, чтобы от них избавиться. Элеонора, как и описывала Ханна, была тихой, бледной, белокурой и очень красивой. Она была застенчива и явно нервничала, находясь в доме матери Ады. Ханна при помощи Рэйчел постаралась сделать так, чтобы их гостья расслабилась.

— Я привезла картины, — сказала Элеонора, — хочу вам их подарить. Обычно я не пишу портреты, но эти не могла не нарисовать.

Элеонора прославилась благодаря пейзажам, но, глядя на эти картины, становилось ясно, что ей так же хорошо удаются портреты. На первом портрете была Ада. Она сидела за уличным столиком парижского кафе и читала книгу. Локон волос падал на сосредоточенно нахмуренный лоб. Но вся прелесть портрета заключалась в левой руке Ады, которую Элеонора запечатлела в тот момент, когда Ада собралась убрать локон со лба. Рука эта была нарисована так реалистично, что у смотревшего на картину возникало впечатление, что та вот-вот оживет.

— Эту картину я нарисовала перед самым отъездом из Парижа, — объяснила Элеонора. — Точнее, в Париже сделала эскиз. А закончила картину уже в Англии, приехав ухаживать за матерью.

Элеонора поймала на себе вопросительный взгляд Рэйчел.

— Мать заболела в самом начале войны, весной четырнадцатого года. За несколько лет до этого я потеряла отца. Мать всегда отличалась хрупкой нервной конституцией, и смерть отца стала переломным моментом. Хотя ум ее затуманился, вначале у нее еще были моменты ясности. Из-за этого ухаживать за ней было сложно, ведь никто не знал, в какой момент она станет вести себя иррационально. Постепенно ее состояние ухудшилось; она погрузилась в собственный странный мир. Удивительно, что все это время ее тело оставалось крепким и здоровым; она сдала лишь пару лет назад, когда у нее случился первый инфаркт. Она умерла в начале прошлого года, и, по правде говоря, это для нас обеих стало избавлением. Возможно, я покажусь вам жестокой, но в таких ситуациях смерть становится отрадой, а горевать начинаешь заранее.

Прежде чем развернуть вторую картину, Элеонора с извиняющимся видом повернулась к Ханне.

— Я собиралась подарить эту картину вам, но это было до того, как я узнала о Рэйчел и маленьком Марке. Поэтому позвольте подарить ее Рэйчел, хотя уверена, вы будете вместе на нее смотреть.

С этими словами Элеонора развернула коричневую бумагу и показала картину Ханне и Рэйчел. На заднем плане тянулся сельский пейзаж, а героем картины был мальчик лет двенадцати-тринадцати. На нем были белые фланелевые брюки, белая рубашка и свитер; только полоски на вороте и манжетах свитера и яркая синева глаз мальчика выделялись цветом. Элеоноре удалось верно передать оттенок загара, уверенную, открытую манеру и кипучую энергию. Мальчик улыбался художнице, его глаза смеялись.

— Сонни, — прошептала Ханна, и глаза ее наполнились слезами.

Хотя они с Рэйчел обе поначалу расстроились, увидев картины, вслух они захвалили художницу за ее невероятный талант. Элеонора приехала всего на день, но Ханна предложила, чтобы она осталась на ночь перед возвращением в Йорк. Элеонора с радостью приняла приглашение и за ужином поделилась планами:

— Сколько же времени я потратила зря! Перед смертью матери я три года не брала в руки кисть. Я чувствую себя в долгу перед самой собой; я должна вернуть себе потерянное время. Но я пообещала себе еще кое-что. Я подала запрос на поиски могилы Ады. Если получится ее найти, я планирую поехать во Францию и побывать на месте захоронения. Я могла бы поставить ей красивое надгробие, написать на нем что-то личное. Думаю, ей бы это понравилось, но сначала я хотела посоветоваться с вами и заручиться вашим одобрением.