Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры

Они сообщили о своем плане Цисси, не упоминая о прогнозах. Услышав о предстоящем возвращении в Англию, девочка просияла. Альберт улыбнулся и сказал, что напишет всем родным, чтобы те навестили ее в Истборне, и тогда ей не будет там скучно. Радость и благодарность на лице дочери убедили его, что он поступает правильно.

* * *

В последний день января Джеймс поехал в Брэдфорд. Ненадолго заглянул в контору на Мэнор-роу, но Майкл уехал на закупки. Оттуда пешком отправился на другой конец города, в сторону Пил-сквер, где жили его бабушка с дедушкой.

Он вошел без стука и увидел в доме переполох. Бабушка и тетя Этель пытались поднять деда, упавшего с лестницы. Сол лежал в коридоре у подножия лестницы; он был почти без сознания, из раны на голове хлестала кровь. Женщины не могли сдвинуть его с места.

Джеймс взялся на дело. Аккуратно поднял деда и отнес на диван в гостиной; велел женщинам накрыть его одеялом, промыть рану и больше ничего не делать до его возвращения. Затем он побежал в ближайшую больницу за врачом[16].

* * *

Тем вечером, вернувшись в дом Каугиллов на мысе Полумесяц, Элис сразу поняла: что-то случилось. К счастью, миссис Даллас была на кухне и готовила ужин, когда вошел Джеймс.

— Джеймс, что стряслось? — Элис достаточно было раз взглянуть на его измученное лицо, чтобы почуять беду.

Джеймс рассказал о падении Сола и добавил:

— Мы отвезли его в больницу; слава богу, она через дорогу от дома бабушки и дедушки. Несколько часов назад он пришел в сознание, но не понимает, что произошло. Завтра утром я поеду к ним и останусь, сколько нужно. Домой приехал, чтобы собрать вещи и написать короткое письмо отцу. Врачи подозревают, что у деда проломлен череп; впрочем, они говорили о трещине.

Элис обняла его, но вскоре они виновато отстранились друг от друга, понимая, что в любую минуту может войти миссис Даллас. Поужинав второпях, Джеймс сел писать письмо отцу и вкратце рассказал о случившемся, затем написал записки Цисси и Аде и еще одну — Филипу и Эллен Акройд. Собрал сумку и рано лег спать, планируя сесть на ранний утренний поезд.

На следующее утро, когда Джеймс встретился с тетей и бабушкой в больнице, состояние Сола не улучшилось. Он ненадолго приходил в сознание, а потом впадал в кому. Впрочем, врач сказал, что это, возможно, даже хороший знак. У Сола было сильное сотрясение мозга, что как минимум чревато многочисленными гематомами. По словам врача, не стоило тревожиться и из-за кровотечения: если бы кожа не лопнула и кровь ушла в полость черепа, последствия могли бы быть куда серьезнее.

Неделя прошла в тревогах; вся семья терпеливо дежурила у постели Сола. Через несколько дней Джеймс стал подмечать изменения в состоянии деда, сперва небольшие; периоды ясности сознания удлинились, и он реже впадал в забытье.

К концу недели, когда деду стало много лучше и появилась возможность отлучиться, Джеймс съездил в Хэррогейт, навестил Конни и Аду и успокоил их по поводу Сола. Оказалось, девочки ждали приезда брата: отец прислал письмо и предупредил, что Джеймс заедет их навестить. Джеймс удивился. Лишь по возвращении на мыс Полумесяц он понял, в чем дело.

Близился вечер, когда он приехал домой. Неделя выдалась напряженной, он устал и не заметил обеспокоенное выражение лица встретившей его Элис. Не зная о его возвращении, миссис Даллас уехала в Йорк, планируя там переночевать; ее подруга по-прежнему хворала. Джеймс забрал письма со столика в прихожей и прошел в гостиную рука об руку с Элис. Сел в одно из больших мягких кресел и усадил Элис к себе на колено.

— Джеймс, — тихо проговорила она, — нам надо поговорить.

— Хорошо, но сначала я должен прочесть письмо от отца. Подождешь? — Он распечатал письмо и начал читать. Элис увидела, как горе исказило его лицо; он повернулся к ней. — Цисси умирает. Врачи говорят, ей осталось три месяца, — глухим тоном произнес он.

Элис крепко обняла его и положила его голову себе на грудь. Он заплакал, и она дала ему выплакать горе. Она хотела сказать ему, что ждет ребенка, но поняла, что сделать это нужно лишь после того, как Майкл примирится со скорой утратой любимой сестры и отдохнет от переживаний за деда.

Вечером, когда они легли в постель, Джеймс занялся с ней любовью неожиданно свирепо, хотя обычно был нежен и предупредителен. Элис ничего не сказала, понимая, что ему нужно выпустить ярость и горе. В глубине души она даже радовалась, что в минуту нужды он пришел к ней, как бы грубо он это ни выражал. После, лежа без сил в ее объятиях, он вспомнил.

— Когда я пришел, ты хотела со мной о чем-то поговорить. Я совсем забыл. О чем?

Элис, может, и не решилась бы признаться, но в его любви она не сомневалась. И эта уверенность придала ей мужество.

— Джеймс, любимый мой, не хочу причинять тебе еще большее беспокойство в минуту, когда в твоей жизни достаточно горя и тревог, но я должна сказать. Думаю, я беременна.

— Что?

Джеймс резко сел в кровати. Последовало долгое молчание — Элис оно показалось вечностью, — после чего он изумленно воскликнул: