Дом на мысе Полумесяц. Книга первая. Братья и сестры

Смысл сказанного хозяином не сразу дошел до Альберта, а когда дошел, перед глазами тут же возник образ прелестной Ханны. Он пробормотал что-то невнятное, отвечая, что он свободен, будет рад прийти и чрезвычайно благодарен за приглашение.

— Вот и славно. В субботу в три часа. — Акройд подал знак, что встреча окончена.

Шаги Каугилла, возвращавшегося на рабочее место, были почти неслышны, потому что от счастья тот парил, а не ступал по паркету.

* * *

Суббота выдалась ясной, жаркой и солнечной. Прием в саду удался. Альберт, чьи крепнущие чувства к Ханне занимали все его мысли, был потрясен роскошным мероприятием и поместьем, где то проходило.

Ближе к вечеру они с Ханной пошли прогуляться в уединенную часть сада, и Альберт поведал ей о своих амбициях.

— Когда-нибудь, — уверенно произнес он, — у меня будут такие же дом и сад. — Он обвел рукой особняк Акройдов и прилегающую территорию.

— И на какие средства ты приобретешь свое поместье? — лукаво спросила Ханна.

— Я возглавлю крупнейшую фирму по торговле шерстью и стану самой влиятельной фигурой в шерстяной промышленности, — отвечал Альберт. — А ты? Чего ты хочешь от жизни?

Ханна улыбнулась.

— Того же.

— И как намерена достичь своей цели? — наполовину в шутку спросил Альберт.

Улыбка Ханны стала шире, и от волнения Альберта охватила дрожь.

— Пожалуй, выйду замуж за самую влиятельную фигуру в шерстяной промышленности.

Они были идеальной парой.

Для Филипа и Эллен Акройд вскоре перестало быть секретом, что их старшая дочь питает сильную симпатию к сотруднику фирмы Филипа. Впрочем, отношения с Ханной не отвлекали Альберта от службы. Напротив, он взялся за дело с усиленным рвением. Он и раньше был способным агентом, а начав вращаться в кругах более благородных, чем тот, в котором он вырос, Альберт стал общаться с клиентами с большей уверенностью. И заказчики, с которыми он ежедневно имел дело, ощущали это, хоть и подсознательно. Не замечая, как меняется характер Альберта, они видели в нем процветающего юношу на пике карьеры.

* * *

Прошло чуть меньше года. Альберта пригласили на прием в честь юбилея бракосочетания Филипа и Эллен. Обыкновенно годовщину праздновали в тихом семейном кругу, но в честь двадцатилетнего юбилея затеяли гораздо более грандиозное мероприятие. Наняли струнный квартет, а часть гостиной освободили от мебели для танцев. После нескольких кругов по залу Альберт запыхался; в тесном фраке стало трудно дышать.

— Выйдем на воздух? — предложил он Ханне.

Та взяла его под руку, и они прошли через стеклянные двери на террасу. Молодые люди прогулялись вокруг дома, свернули на небольшую тропинку, ведущую в заросли, и сели на скамейку в уединенной беседке. Над головой чернело ясное безлунное небо, усыпанное сияющими звездами. Альберт взял руку Ханны в свою и почувствовал учащенный пульс, не в силах определить, его или ее сердце так бьется.

— Ханна, — тихо выговорил он.

Она заглянула в его глаза и догадалась, что произойдет, еще прежде, чем он опустился на одно колено.

— Ханна, хочу спросить… эм-м… ты когда-нибудь думала о том… ты согласилась бы… стать моей женой? — Слова путались, голос звучал натянуто и охрип.

Ужаснувшись своей робости, Альберт задрожал, ожидая ее ответа. Ханна же легонько потянула его к себе, усадила рядом, взяла его безвольную руку и положила к себе на талию. Его пульс участился; он приблизил свое лицо к ее лицу, и они поцеловались. Поцелуй был долгим и поначалу нежным, но вскоре страсть охватила влюбленных, и объятия стали жаркими. Наконец они отстранились друг от друга, и Ханна прошептала:

— Да, Альберт. Да, мой дорогой.

Родители Альберта и Ханны благословили помолвку, хоть и не без колебаний. Прежде чем дать добро, Эллен Акройд спросила у мужа, что тот думает насчет перспектив их будущего зятя. Филип Акройд относился к дочери не менее трепетно, чем его супруга, но не сомневался, что Каугилл — надежный, достойный и ответственный юноша, способный достигнуть самых больших высот в своей профессии.

Что до родителей Альберта, те ощутили себя утопающими, которым наконец удалось вынырнуть из глубин. Поначалу их пугала социальная пропасть, разделявшая семьи ткача и успешного предпринимателя, но первая встреча с Ханной и ее родителями прошла в столь непринужденной обстановке, что от прежней неловкости не осталось и следа.

* * *

Теплым весенним днем тысяча восемьсот семьдесят восьмого года Сол и Эстер Каугилл впервые переступили порог Брэдфордского кафедрального собора. Часом позже, сидя на лучших местах в первом ряду, они провожали взглядами еще одних мистера и миссис Каугилл, шагавших к алтарю в сопровождении подружек невесты, шаферов и мальчиков-цветоносов. Каугиллы-старшие испытывали смесь гордости, восторга и изумления. Были и слезы — слезы печали, гордости и счастья, пролитые дамами из обеих семей. Впрочем, некоторые зеваки плакали просто потому, что так было заведено. Плоха та свадьба, на которой женщины не проливают реки слез.