Дом на Уотч-Хилл

Не считая Джеймса и Девлина, я практически ни с кем не говорила, не считая приветствия в ту ночь в «Тенях». Для этого собрания ведьм я была никем. Чужачкой, пустым местом. И тут имелось колоссально богатое, невероятно могущественное наследие, которое мог схватить любой, кому хватит могущества.

Как просто будет избавиться от меня, бедной, осиротевшей Зо Грей, о которой мало кто заботился, и уж точно не было никого настолько магически одарённого, чтобы пойти против такого зловещего противника, как город Дивинити.

Как легко будет Ковану с такой властью убить меня и скрыть все следы улик.

— Если она настоящая Кэмерон, то она ещё опаснее, чем… — Алтея поперхнулась и засипела, лихорадочно хватаясь за горло.

Подверглась нападению. Но кто это делал? Я продолжала осматривать помещение, пытаясь понять, кто творит эту тёмную магию.

— Зо не убивала этих мужчин! — взревел Девлин. — Я тоже познал сердце этой женщины. Она неспособна на такую свирепость. Напро…

Срань Господня! И Девлин тоже? Кто это делает?

Каким-то образом (и я бы никогда не подумала, что Фасолеголовая способна на такую силу) Алтея пересилила то, что с ней делали, и вновь обрела дар речи:

— Убейте её! — заорала она, оскалившись в свирепой, кровожадной гримасе. — Я настаиваю, чтобы её сожгли заживо! Она отняла жизнь и…

Алтею снова заткнули, но на сей раз в помещении раздался громкий, ужасающий хруст. В одну секунду мисс Бин орала, требуя моей смерти, в следующую её голова закатилась под неестественным углом, вяло упала к плечу, глаза широко раскрылись и вытаращились.

Она замертво повалилась на пол тщательно отутюженной кучкой.

Я в ужасе уставилась на неё. Таков путь Кайлех? Кто это сделал? Все в помещении были для меня подозреваемыми. Я резко переводила взгляд от мистера Бальфура к Девлину, затем к остальному Ко…

О, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт.

В дальнем конце помещения от пола поднимались густые завитки плотного серого тумана. Или они были там уже какое-то время, но никто из нас не замечал, ибо мы были слишком заняты пререканиями меж собой?

Серый всегда казался мне таким пассивным цветом, слишком кротким, чтобы вообще быть цветом.

Уставившись на этот туман, я впервые постигла истинный серый цвет. Он был свинцовым, жёстким как алмаз, острым как лезвие ножа, агрессивным цветом, который точно знал, что он такое: бритвенно острая расщелина между чёрным и белым, в которой можно потеряться навеки, дрейфуя во всепоглощающем тумане.

Я с приоткрытым ртом наблюдала, как густой мрак всё поднимается и поднимается, завитки превращаются в хлещущие щупальца, которые с голодом простирались до самого кафедрального потолка, тянулись и тянулись, пока не слились в сплошную стену тёмной, извивающейся серости. В этой стене сформировалось множество скользящих силуэтов, которые маячили на границе моей способности дать им определение, словно они были сотворены из существ, которые люди знали на глубинном, атавистическом уровне, но не видели тысячи лет; существ, которых мы в часы отчаяния, в тяжёлые времена молились больше никогда не видеть.

Из этого мутного пара ледяное множество голосов прогремело:

— Она принадлежит нам. Теперь она вне вашей досягаемости.

Все члены Кована отпрянули подальше от тумана так быстро, как только получилось; они облепили периметр комнаты, пока эта интенсивная, подавляющая угольная масса сочилась в направлении сцены.

Один лишь Девлин не поддался, вскочил на сцену и взял меня за руку.

— Вы её не заберёте! — проревел он. Его пальцы, переплетённые с моими, переливались странной рябью, будто сами его кости изменялись, трансформировались. В его горле зародилось низкое рычание, словно он противился этому, затем его пальцы снова стали плотными.

Серые миазмы всё равно подбирались ближе, ближе, и вскоре я уже не могла разглядеть за ними Кован. Сплошная стена застилала всё передо мной, вплотную прилегая к сцене, глядя на Девлина, мистера Бальфура и меня, безликая, безглазая, но всё же я каким-то образом чувствовала вес бесчисленного множества осуждающих взглядов.

Взяв меня за другую руку, мистер Бальфур прорычал:

— Она не убивала тех мужчин, и вы не можете заявлять на неё права.

— Вы так говорите. Мы считаем иначе, — бесстрастно ответили голоса.

— Вы знаете политику нашего сообщества! — сказал мистер Бальфур. — Вы знаете, что многие готовы её подставить…

— МОЛЧАТЬ! — туман заговорил голосом, не похожим на всё, что я когда-либо слышала, содержащим ещё большее множество голосов, накладывающихся друг на друга в решительном, непреклонном приказе. Ему невозможно было противиться, он крал слова с наших губ, заглушал любые возможные ответы.

Я пыталась. Я раз за разом открывала рот, пыталась формулировать слова, но ни одно не приходило.

Внезапно я пришла в ярость. И мистеру Бальфуру, и Девлину хотя бы представилась возможность выступить в мою защиту.

А мне такой возможности почему не дали?

Хрень собачья.

Я Кэмерон! Я ни секунды не верила в обратное. И будучи Кэмерон, я являлась самой могущественной ведьмой в этом помещении.