Дом на Уотч-Хилл

— Я это ценю. Доброй ночи, — я вложила в свой тон холодные нотки отстранения. Этот мужчина слишком привлекателен для здравомыслия любой женщины, а я была слишком ошеломлена, слишком измождена прошлой бессонной ночью, чтобы иметь дело с ним.

В его взгляде мелькнуло веселье, он склонил голову, развернулся и сбежал по ступеням, скрывшись за углом дома.

Я глянула на дверь и помедлила на несколько долгих секунд, готовя себя. Затем вставила ключ в замок, повернула и медленно толкнула дверь. Она беззвучно скользнула внутрь, открывая грандиозное фойе с высокими потолками и мраморным столом-тумбой, украшенным большой хрустальной вазой со срезанными цветами.

Когда я сделала первый шаг через порог, меня атаковало внезапное сильное головокружение, и к моему изумлению я упала в обморок.

Обморок был недолгим, таким скоротечным, что кто-либо мог бы списать это на утомление, возможно, на низкий уровень сахара в крови, но это было нечто большее. Я почувствовала полное и тотальное замыкание цепочек в моём мозгу, и как только это случилось, я резко повернулась спиной к косяку, чтобы дверной проём помешал моему падению и предотвратил серьёзные травмы.

Вот и всё время, что было у меня перед тем, как тьма по периметру моего зрения расширилась, застилая всё перед глазами. Чернота поглотила меня, и я уже больше ничего не знала.

Затем я вновь оказалась там. Перерыв был столь кратковременным, что я успела лишь привалиться к косяку и наполовину сползти на пол. К моему большому удивлению, мои глаза до сих пор оставались открытыми. Я просто была здесь после того, как меня здесь не было, будто меня пылесосом высосали из моего тела, а потом тут же затолкали обратно.

Я закончила опускаться на пол и неподвижно сидела там, оценивая себя, не желая подниматься на случай, если вдруг снова потеряю сознание. Я ни в коей мере не чувствовала себя слабой. Этот момент казался скорее ментальным, нежели физическим, ибо у меня произошёл целый взрыв мыслей, когда я переступила порог: о том, как смерть мамы оборвала единственную жизнь, которую я знала, и об этом странном, неожиданном, крышесносном новом начале; о немыслимых суммах денег, кладбищах, болотах и пещерах; о, возможно, долгожданном обретении места, где я могу найти возможность остаться и принадлежать; об извилистых тропках, дорогах изъезженных и нетронутых, о решениях и последствиях, сопровождаемых тяжеловесным ощущением окончательности и неизбежности, словно в самом моём костном мозге чей-то голос прошептал: «Ну само собой, все дороги ведут сюда».

Оттолкнувшись от пола, я решила, что возможно, в моём мозгу происходило так много всего, что он просто отрубился — физически необходимый тайм-аут, шок от такого множества недавних перемен, сложившихся в момент выхода из строя.

— Странно, — пробормотала я, закрывая за собой дверь.

***

Скрытый в тенях на газоне Уотч-хилла мужчина тихо сказал в свой телефон:

— Слишком поздно. Она переступила порог. Она пошатнулась, но спохватилась и через несколько секунд закрыла дверь. Всё освещение в доме мигнуло, но не думаю, что она заметила. Какое бы заклинание они ни поставили на вход, оно сработало.

Пауза, затем он прорычал:

— Я в курсе, что это надо было сделать до того, как она вошла в особняк. Но Бальфур был с ней, и я не мог приблизиться. Ты же знаешь, у меня нет сил идти против этого типа.

Несколько секунд он слушал. Затем:

— Мы пытались в отеле. Тот своевольный ублюдок встал на пути. Не было ни единого дома, который не выставил бы своих ведьм в Монтелеоне, ожидая её прибытия. Некоторые пришли за её жизнью, некоторые — за её кровью. Большинство хотело и того, и другого.

Снова послушав, он ответил:

— Они её примут. Они знают, с какой опасностью столкнутся после смерти Джунипер. Падальщики начали сбиваться в стаи. Некоторые уже прибыли, — он рассмеялся. — И как ты знаешь, некоторые из нас изначально были здесь.

Очередная пауза.

— Да, он на территории. Мы ничего не можем с этим поделать. Этот никогда не поддавался контролю. Конечно, я понимаю, что стоит на кону. Буду держать в курсе.

Глава 6

Я стояла в фойе, держа в одной руке сумку, а вторую руку рефлекторно сжимая и разжимая, словно хватая всё и ничто. Это моя давняя привычка, когда я нервничаю — тянуться к чему-то несуществующему или, возможно, готовиться дать чему-то отпор. Мама раньше пыталась отучить меня, но никогда не работало. После краткого отсутствия привычка всегда возвращалась.

— Мамочка, — невольно прошептала я, чувствуя себя потерявшейся маленькой девочкой, примостившейся на пороге немыслимого нового мира.