Дом на Уотч-Хилл

Интерьер поместья Кэмерон освещался янтарным светом настенных бра, и переводя взгляд слева направо, я видела такое же мягкое свечение в каждом помещении. Это была приятная деталь, как раз то, в чём я нуждалась, что ориентироваться в ночи, не натыкаясь ни на что в тёмных незнакомых комнатах, не врезаясь в мебель, особенно учитывая то, что я не знала, что такое осветительная система Lutron, и попытки разобраться в работе сложной электроники никогда не были моей сильной стороной, поскольку мы не могли позволить себе подобное.

Прямо впереди, за столом-тумбой, была широкая тёмная лестница из полированного красного дерева, застеленная выцветшим персидским ковром и поднимающаяся между витиевато резных перил. Когда я подошла и запрокинула голову, лестница простиралась надо мной головокружительным и как будто бесконечным прямоугольником пролётов. На первой лестничной площадке было большое окно, витраж которого изображал женщину в роще древних деревьев, стоящую между двумя маленькими детьми и держащую их за руки, а ниже имелась табличка, гласившая «Леди Поместья Кэмерон».

Видимо, это теперь я, если я решу остаться.

Я поставила свою сумку с вещами на нижнюю ступеньку и решила свернуть налево, пройти по первому этажу по часовой стрелке, пока не найду кухню, где разогрею себе что-нибудь поесть и возьму еду с собой в ту спальню, которая покажется мне наиболее приветливой. У меня не было ни желания, ни времени исследовать дом до завтрашнего дня при свете солнца. Моя цель заключалась в том, чтобы увидеть как можно меньше, обеспечить себе комфорт ограждающих меня стен и запертой двери, за которой я смогу забыть об обширной громадности дома, простирающегося во все стороны. Забыть обо всём. О смерти мамы. О моей нынешней загадочной ситуации. О мужчине, который забрался слишком глубоко в меня и оставил ненасытно жаждущей получить ещё больше его.

Первой комнатой оказалась гостиная, и я отметила лишь то, что она стильная и элегантная, после чего поспешила во вторую роскошно меблированную гостиную (да сколько гостиных нужно одному человеку?), игнорируя краем глаза мрачный коридор, тянувшийся в невероятную даль, с дверями по обе стороны, которые уходили в другой абсолютно тёмный коридор, наверняка заканчивавшийся, как я полагала, в одной из башен.

Я женщина с миссией. Я хотела найти кухню и спальню, и я хотела найти их побыстрее. Я продолжала держаться правой стороны, надеясь, что как штопор забуриваюсь в центр дома, где при нормальной планировке кухня окажется в самом его сердце.

Ещё больше тускло освещённых комнат — столовая, буфетная со шкафами вплоть до высокого потолка, вторая столовая поменьше — затем я оказалась в задней части дома, смотрела поверх геридона и стульев, сквозь стену окон от пола до потолка на огромный освещённый бассейн, окружённый террасой из дымчато-серых и кремовых камней брусчатки, обрамлённый шпалерами с роскошными цветами и лианами, укрытый магнолиями и дубами, чьи ветки склонялись и покачивались на неизменном ветерке, а между ними свисали нити мерцающих гирлянд и скопления синих стеклянных бутылочек. Зрелище было таким волшебным, что я и осмыслить его не могла. Я была голодающей уличной оборванкой, приглашённой на королевский пир, где мне сказали не только наесться всласть, но и ещё и вручили всё, что я видела. Я глазела, с головокружительной скоростью вертя головой, разрываясь между неверием и ликованием, между подозрением и надеждой. Неужели всё это действительно могло быть моим?

За бассейном лежал сад цветов, а за ним располагался гараж с семью поднимающимися дверьми; с его крыши по одному боку разливалась кружевная путаница вистерии; также там имелся маленький домик-раздевалка, уличная ванна с ножками-лапами и душ под открытым небом. Ни следа Девлина, хотя я на мгновение представила его здесь, поднимающегося голым из бассейна, пока вода стекает по его темнокожему телу. Подавив горячий прилив гормонов, я признала, что действительно чувствовала себя гораздо комфортнее, зная, что не совершенно одна на холме.

Затем я представила, как просыпаюсь здесь ранним утром, иду поплавать, после чего принимаю душ на свежем воздухе, под солнцем, на жасминовом ветерке, живу в этом месте, хожу в походы, разбиваю сад, приручаю экзотического чёрного филина, завожу ещё одного-двух питомцев, или десятерых, возможно, даже лошадей. Испытав внезапное головокружение, я вынуждена была схватиться за спинку стула для опоры.

Если я останусь на три года, я унаследую 150 миллионов долларов.

Я буду владеть этим особняком и землями, всей мебелью, бассейном, гаражом, тем, что бы там ни стояло в гараже, а также немыслимыми 572 акрами. Я буду держать в руках документы на владение пещерами, деревьями, всем кладбищем и болотами, моим личным клочком нетронутой природы и древним дубом, который был настолько старым и статным, что у него даже имелось имя: Сильван.

У меня будет штат сотрудников, чтобы обслуживать всё это.

У меня также будет «неликвидная» часть. Одному лишь Господу известно, что это.