Дом на Уотч-Хилл

— Как пожелаете, мэм, — сказал он. Взгляд, которым он наградил Девлина, мог бы содрать кожу с кости, и на мою лучшую подругу он посмотрел с осязаемым холодом, что немыслимо для мужчины.

— Доброй ночи, Джесси, Девлин, — сказала я с отрывистым кивком, тревожно предвкушая возможность расспросить Эсте.

— Текила. Лайм, — настаивала Эсте. — И найди мне что-нибудь южное, сладкое и греховно оседающее на боках. Мне нужно подкрепление.

— Этого полно. Иди за мной, — сказала я и повернула в сторону кухни.

***

Вскоре мы со скрещенными ногами уселись на моей кровати, расставив между нами поднос со сладостями, бутылку текилы Don Ramón из лимитированной коллекции, две стопки, соль и тарелочку с лаймом. Пусть текила за 400$, найденная нами в буфете, создавалась для размеренного питья, первые стопки мы выпили залпом. Судя по поведению Эсте, у меня складывалось впечатление, что мне тоже нужно подкрепление.

Она переоделась в домашнюю одежду, и я тоже — одинаковые пижамные штаны в розовую клетку и большие футболки — и теперь, скрепив свои длинные волосы заколкой, она выпила вторую стопку, бросила остатки дольки лайма на тарелку и сказала:

— Мне не терпелось поговорить с тобой со дня пожара, Зо. Я пообещала твоей матери, что как можно быстрее доберусь до тебя, если с ней что-то случится. Ты сводила меня с ума, избегая меня.

— Ты пообещала моей матери, — эхом повторила я.

— Она позвонила мне однажды днём, когда ты была на работе.

— В день, когда ты сказала, что заехала в гости, и она пригласила тебя на чай? — натянуто спросила я.

Она кивнула.

— Мне не хотелось говорить тебе это по телефону. Мне нужно было лично увидеться с тобой, чтобы обсудить это. Джоанна настояла, чтобы я в тот день приехала, заставила меня поклясться, что я расскажу тебе, если она внезапно умрёт до того, как ты… — Эсте умолкла и поправилась: — До того, как рак её погубит, но в противном случае не промолвлю ни слова.

— Когда? — спросила я, и даже я услышала в своём голосе обиду.

— Несколько лет назад.

— Расскажи мне всё, — потребовала я. — Не опускай ни единого слова.

— Мне нужно начать немного ранее. Помнишь день, когда мы познакомились?

— Каждую деталь, — это было самое знаменательное событие моей юности. Я почувствовала мгновенное родство с Эсте, какого никогда прежде не испытывала ни с кем, кроме мамы. Словно наконец-то ещё кто-то в мире имел для меня смысл, и я куда-то вписывалась.

— Я сказала тебе, как я рада, что ты тоже ведьма, и мне было ненавистно не иметь ведьмовских друзей.

Я хрюкнула.

— Это была шутка. Ты также сказала мне, что у Билли Бейкера было одно яичко.

— Это тоже не шутка. Я видела его в раздевалке для мальчиков.

— Что ты делала в раздевалке для мальчиков? Тебе было девять! Подожди, вычеркни это. Думаю, я не хочу знать.

— У меня была худшая влюблённость в Саймона Филдса, так что я решила пошпионить и узнала больше, чем хотела. В том возрасте я была совершенно не готова к пенисам.

— Думаю, я была бы травмирована. Но меня оберегали от такого.

— Я тоже была такой несколько лет, пока гормоны не включились в работу. В любом случае, когда я поняла, что ты не догадываешься, что ты ведьма — я даже не знала, что такое возможно — я не стала напирать.

Я едко ответила:

— Я не ведьма, Эсте. У меня нет волшебной палочки, которой можно было бы размахивать, поверь мне.

Будь я ведьмой, мама была бы жива. Множество вещей сложилось бы иначе. Это было моей фантазией, пока я представляла, как мы заметаем наши следы ароматными ведьмовскими мётлами — что я обнаружу какую-то тайную, глубоко похороненную во мне силу и использую её, чтобы спасти нас от нашей кочевой, семенящей, напуганной жизни и прогнать бесчисленные недуги мамы. Не счесть ночей в моём детстве, когда я засыпала, воображая себе эту фантазию. Я порву нашего коварного врага-колдуна на кусочки, уведу мою мать в Постоянный Дом с двух больших букв; у нас будут славные вещи, которые мы можем оставить себе, и никто больше не будет смотреть на нас свысока.

Взгляд Эсте помрачнел до кобальта и льда.

— Да, ты ведьма, Зодекай Грей. И в том, что я тебе рассказываю, нет ничего смешного. Открой свой разум и послушай меня, и тебе нужно отнестись к этому смертельно серьёзно. Твоя мать определённо была серьёзна.

Моя улыбка померкла, и я настороженно покосилась на неё. Она никогда не называла меня полным именем — ну, по большей части полным именем.

— Я ведьма, — твёрдо сказала мне Эсте. — Урождённая в семье Кайлех, которая практикует Путь Воли.

Она сказала «Кайл-ех» и «Путь Воли»: те же слова, которыми поделился то-разговорчивый-то-молчаливый гримуар в хижине под особняком.

— Мы светлые ведьмы, которые следуют строгому кодексу. Когда ты раньше обвиняла меня в том, что я околдовываю людей, чтобы получить своё, это ужасало меня, потому что светлая ведьма никогда бы не злоупотребила своей силой вот так. Это путь тёмной ведьмы.

Я уставилась на неё.

— О мой Бог, ты реально серьёзно. Ты реально думаешь, что ты ведьма. Типа, с силой. Метла тоже есть? Ты летаешь? Быть может, лениво дрейфуешь от крыши к крыше на Хэллоуин? — насмехалась я.