Дом наизнанку. Традиции, быт, суеверия и тайны русского дома

Но копеечная свечка в любой момент могла превратить даже огромное жилище в груду углей, поэтому с огнем обращались крайне осторожно. Горели – и не по одному разу – Москва и Владимир, Суздаль и Юрьев, Новгород, Старая Русса и Ладога. Пожарища в городах приносили больше ущерба из-за скученной жизни. В селах тоже могла пострадать целая улица, а то и квартал. Но огонь в городе, тем более крупном, мог напрочь уничтожить бóльшую часть строений.

В Екатерининскую эпоху, в 1763 году, выгорела вся старая Тверь. Город лежал в руинах, и только повелением государыни было принято решение о его восстановлении. Екатерина II послала в Тверь еще и архитекторов. Так деревянный центр «оделся в камень».

В Твери появилась набережная, существующая и по сей день, улицы образовывали модную в XVIII столетии трехлучевую композицию, а рядом с легендарным храмом Спаса Златоверхого выстроили Путевой императорский дворец. Даже фашистская бомбежка не смогла уничтожить древний город. Восстановленный не один раз, он стоит и по сей день.

Зная, что дерево быстро воспламеняется, еще в «Русской правде», средневековом своде законов, предполагалось очень жестоко карать поджигателей. Их имущество надлежало конфисковать. Сами «геростраты» безжалостно обращались в рабство, и такая же участь должна была постигнуть членов их семей. Ведь что такое пожар в Средневековье? Это потеря абсолютно всего, всех накоплений и имущества. Если народный самосуд не успевал разобраться с виноватым, то дальнейшая участь его была незавидная. Другим в назидание.

Но только в 1472 году Иван III официально предписал строителям возводить дома на определенном расстоянии и рекомендовал к использованию камень. Этот более дорогой материал, конечно же, могли позволить себе не все. Но в городах камень стали гораздо чаще пускать в ход при строительстве, именно из-за угрозы пожаров. А вот сама пожарная служба в Москве появилась лишь в 1504 году.

…И вот уже готов сруб. Пора заняться крышей. Использовали для этого тес в несколько слоев, а поверх настилали бересту, и потом уже – солому. Если дело дошло до крыши, значит, дом практически готов. После того как строители заканчивали работу над этой частью дома, устраивали «замочку крыши», а попросту – щедро угощали и поили всех, кто был причастен к этому делу. В некоторых деревнях после укладки крыши приглашали на чарку всех желающих. Одним из традиционных блюд был во время этого пиршества «саламатник» – толокняный пирог на масле. А после угощения на семь дней оставляли работу. Дом дожидался отделки и последних, завершающих штрихов.

Глава 3. Кто есть кто в русском доме

Громкий голос свекра буквально дышал гневом. Съежилась Ульянка, подходя к крыльцу. Бранился свекор на Арефу – значит, что-то неладно в доме. А против свекра даже сын поперек слова не скажет. Он в доме самый важный человек.

Средневековый русский мир – глубоко патриархальный. Мальчиков-сыновей ждали в первую очередь, девочки воспринимались как обуза. Да и к чему дочери, если их удел – уйти в другую семью?

Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я.

(Н. А. Некрасов, 1861)

Чем больше сыновей – тем крепче хозяйство. Много работников, много рук. Жить своим домом спешили не все, ведь тогда надо было наделить уходившего землей. А отец не стремился разделять свой надел на куски. Потому так

часто под одной крышей жили несколько поколений, фактически несколько семей: мать и отец, их взрослые дети с женами, а потом и внуки. И так на протяжении столетий!

В Тверском областном архиве хранятся данные о жизни крестьянина Семена Мануйлова из Вышневолоцкого уезда. В 1833 году в его доме обитали, помимо самого владельца и его супруги Авдотьи, старший вдовый сын Савелий с младенцем от первого брака, второй сын Михаил с женой Анисьей и с тремя детьми, и незамужняя дочь Мавра. Более того, вскоре вдовец привел в дом вторую жену, Евпраксию Митрофанову, которая в короткий срок родила ему еще трех отпрысков. Не хватило в этом доме места только для детей Евпраксии от покойного мужа – их отослали к деду на воспитание[7].