Дом одиноких сердец

И по его интонации, по словечку «спокойно», по жесту с оттенком легкой брезгливости, каким он показал на кошелек, Даша сразу поняла, что маленького счастья не будет, потому что папа думает иначе, чем она. И он был прав, конечно, потому что чужое брать нельзя, какие бы оправдания для себя ты ни придумывал.

— Нет, папа, я не оставлю, — заторопилась объяснить девочка, чтобы папа и мама не подумали о ней плохо. — Я хотела тебя попросить: давай вместе объявления расклеим, а? Нужно только бумажек побольше нарезать, чтобы на все подъезды хватило…

Маленькая Даша протараторила все быстро, запнулась, забыв, что еще хотела сказать, и в паузе заметила на лицах родителей облегчение — облегчение, которое стоило для нее десятка таких волшебных кошельков. Они не разочаровались в ней, они не подумали, что их дочь мелкая обманщица, которая только и жаждет присвоить чужое!

Они вместе писали объявления, вместе расклеивали их, и, когда пришла хозяйка кошелька — молодая, уверенная в себе, высокомерная, — отец настоял на том, чтобы Даша сама вышла отдать ей потерю. Он-то хотел, чтобы все благодарности достались дочери, чтобы она испытала в полной мере гордость от своего поступка. Но особых благодарностей не последовало: дама небрежно сказала «спасибо», сунула Даше пять рублей и ушла, унося с собой красных и черных котят.

— Ну ничего, — успокаивающе проговорил папа, чувствуя, что сцена получилась не совсем такой, как он предполагал. — Зато хорошее дело сделали.

Даша проглотила рыдания, кивнула и ушла в свою комнату. Папа был прав, она сделала доброе дело, и стыдно реветь только из-за того, что тебе очень хочется какую-то вещь. Чужое брать нельзя.

«Чужое брать нельзя! Как же Максим не понимает!» — воскликнула Даша мысленно, стараясь почувствовать себя оскорбленной. В углу шумно вздохнул Проша, и она спохватилась — пора гулять.

Они шли по парку, мокрому после дождя, и пес с удовольствием забегал в лужи и стоял там, косясь на Дашу и ожидая ее реакции. Но сегодня хозяйка почему-то не реагировала на его обычные шалости, и Проша, острым собачьим чутьем уловив, что что-то не в порядке, перестал привлекать к себе внимание и просто бежал чуть впереди, время от времени оборачиваясь и проверяя, где Даша. Та шла за ним, помахивая поводком, и размышляла о том, что же ей делать дальше.

Выступление ее у нотариуса было, конечно же, показательным — теперь она могла самой себе сознаться. Даже произнося «я не собираюсь ни от чего отказываться», она знала, что все равно откажется. Просто ей хотелось наказать сыновей Боровицкого, таких самодовольных и убежденных в собственной правоте людей. Ей опять вспомнился разговор с Максимом, она поморщилась и ускорила шаг.

Впереди показалась раскидистая сосна. Даша подошла к ней, заглянула в дупло и обнаружила пару хвоинок и кленовый листок, занесенный случайным порывом ветра. Тяжело вздохнув, она пошла дальше и сама не заметила, как оказалась около ворот пансионата «Прибрежный». Глядя сквозь решетку на скамеечки, около которых бродили старики, она испытала неожиданный приступ тоски — тоски по старому, умному, понимающему человеку, гулявшему с ней три раза в неделю, по его неторопливой речи с анахронизмами, со старомодными словечками, по его словесным портретам, заставлявшим ее задумываться о людях, которых она никогда не видела. Даша сглотнула ком в горле. Как все неправильно! Он не должен был умирать! Или не должен был оставлять после себя противную пустоту, постоянное желание обернуться и увидеть сухопарую фигуру под корявой раскидистой сосной, машущую рукой ей вслед.

— Ладно, будем взрослыми людьми, — сказала негромко Даша самой себе и приготовилась возвращаться, но тут заметила человека, явно спешащего к ней.

Это была маленькая старушка с аккуратно уложенными вокруг головы седыми завитками, напомнившими Даше старые английские фильмы про буколическую деревенскую жизнь. Для полного совпадения образа старушке не хватало в руках срезанных роз и длинных садовых ножниц, а в остальном она была оттуда, из фильмов, и даже шляпка на ней была с мелкими аккуратными цветочками. «Где, интересно, она такую шляпку отыскала?» — подумала Даша с интересом, приглядываясь к пожилой женщине. Та была уже совсем близко и наконец, запыхавшись, подошла к самой ограде.

— Здравствуйте, — кивнула она головой, отчего седые завитки колыхнулись. — Вы Даша, правда? Я вас сразу узнала.

— Да, здравствуйте… — несколько растерянно отозвалась Даша. — А как вы меня узнали?

— Так по собачке, по собачке. Мне про нее Петр Васильевич, упокой господь его душу, рассказывал. Я ведь вам, деточка, сочувствие подошла свое выразить. Очень, очень я вам соболезную. Такой был человек удивительный, что просто слов нет!

Старушка достала маленький платочек и утерла им слезы, быстро покачивая головой в завиточках.

— Спасибо, — прочувствованно сказала Даша. — Вы хорошо его знали?