Дом одиноких сердец

«Инна столкнулась с этой бабулькой в августе, когда в их доме сломался лифт. Она поднималась по лестнице и услышала над головой пыхтение и вздохи. Посмотрев вверх, Инна обнаружила то, что и следовало ожидать, – раздутые бледные ноги в синих ручьях вен и две хозяйственные сумки.

– Подождите, пожалуйста, – позвала она. – Я вам сейчас помогу.

И быстро поднялась к ногам и сумкам. Низенькая бабушка, вся красная и потная от напряжения, умоляюще смотрела на нее.

– Доченька, уж помоги, а? – выдохнула она. – Совсем сил никаких моих нет. Что ж с этим лифтом-то делается?!

Инна бодро подхватила сумки, оказавшиеся ужасно тяжелыми, и поволокла их наверх. Старушка что-то бормотала, но Инна не вслушивалась. Она обдумывала рецепт салата, которым собиралась порадовать своего Витеньку сегодня вечером.

– Доченька, пришли, – раздался голос сзади.

Затаскивая сумки в квартиру, Инна машинально отметила ее запущенность.

– Ты уж прости, милая, что так не прибрано у меня, – засуетилась старушка неизвестно отчего. Будто Инна была долгожданной гостьей.

Ее суетливость и жалкая интонация так резанули Инну, что она неожиданно сказала:

– Меня Инной зовут.

– А меня Марьей Васильевной, – ответила старушка. – Давай, доченька, ты со мной чайку попьешь, а? Я вот и печеньица купила.

Инна собиралась отказаться, потому что дома ждали уборка, и салат, и еще куча неотложных домашних дел, но взглянула на сумки, на распухшие ноги и неожиданно для самой себя согласилась.

За чаем, заваренным в большом чайнике с красными цветами и непременным золотым ободком по краю крышки, Марья Васильевна рассказала о своей немудреной жизни: муж у нее давно умер, дочь уехала в другой город и о матери последние десять лет не вспоминает.

– Поссорились мы с ней, – рассказывала Марья Васильевна, кроша по столу дешевое печенье. – Я уж и не помню почему. Мы с дочкой все время ругались. А потом она письмо прислала – мол, все, мама, хватит тебе меня воспитывать. А я что – напрашиваться буду? Да никогда!

Старушка собрала пальцами крошки и задумчиво ссыпала их в свой чай.

– Марья Васильевна, что вы делаете? – спросила Инна.

– А? Что? – удивилась та. – Так ведь чай-то несладкий! Вот посластишь – и вкусно!

Она прихлебнула чай и расплылась в улыбке. Инна пододвинула к себе сахарницу и заглянула под крышку. Аккуратно закрыла и отодвинула обратно.

– Витя, ты себе не представляешь, – рассказывала она вечером мужу, ходя по комнате. – У нее там серные головки от спичек!