Дом падших ангелов

Может, Браулио просто хотел быть хорошим. Поступать правильно. Кто знает? Обрести немножко смысла в жизни вместе с нужными документами. Лало знал теперь, что всякое возможно.

Браулио, когда его выгнали из школы за драку, все больше и больше времени проводил вне дома, переживал, что не оправдал ожиданий Старшего Ангела и Перлы. Вплоть до 1991-го, когда ему исполнился двадцать один год. И вот в один из дней, бессмысленно шатаясь по городу, он наткнулся на армейских вербовщиков. Им выделили маленький закуток в торговом центре, типа как у тех ребят, что норовят всучить тебе «волшебные» 3D-постеры и игрушечные вертолетики, которые злобными мухами жужжат над головой.

Браулио любил ходить в торговый центр, прихватив с собой Лало, они подкатывали к девчонкам, пробовали печенье в «Миссис Филдс». Обычно с ними тусовался Джокер, друган Браулио, шпана, но в тот день они гуляли только вдвоем. Браулио хотел прикупить джинсы в обтяжку, а Джокер, типа настоящий чувак, не терпел такое «эмо-дерьмо». Он весь день подначивал бы Браулио, что тот прикидывается gabacho[103], норовит казаться белым пай-мальчиком.

Итак, они вышли из «Гэп», и охранник проводил их немигающим взглядом киборга. Они хихикали, пытались смутить похабщиной девчонок-филиппинок в коротких шортиках. Но все, что смогли придумать, лишь «Охренеть!». Тут фокус в том, как ты это произносишь. «Оххххренееееть!» Как будто слово сделано из карамели и прилипло к твоим губам. «Оххххренееееть, крошшшка», и так слегка причмокнуть уголком рта и чуть тряхнуть головой. «В натуре». Можно еще скользнуть рукой по ширинке. Бедный Лало – он думал, это ловкий прием.

А потом Браулио увидел танк.

У задней стены Армейского уголка стояла винтовка М14; на плакате высотой в семь футов – танк, грозно выползающий из-за далекой и совсем нездешней песчаной дюны. На переднем плане этой динамичной сцены красовался юный светловолосый солдат, сияющий как «Отличник месяца». Вскинув большой палец, он демонстрировал миру упоительный восторг. У сержанта, сидевшего за столом, была здоровенная квадратная голова и ручка, сделанная из патрона 50-го калибра. Зубы сияли белым пластиком. Около закутка толпились мальчишки. Из-за их спин Браулио и Лало слышали восторженные и испуганные восклицания: э, чувак; firme, vato[104] и (видать, от недотеп, которые и «бро» сказать-то толком не умеют) бра.

Браулио, словно его притянуло силовое поле, сразу из 1980-х влетел в технологии будущего, в мир металла и двигателей. Лало почувствовал, что брат полностью освободился от семейных уз всего за пятьдесят шагов, которые отделяли его от вступления в армию США. Он так и не понял алхимии этого преображения.

Когда Лало догнал его – преодолев целую милю, по собственным ощущениям, – Браулио уже протолкался сквозь толпу братков и футболистов и сидел за столом, вешая лапшу на уши сержанту про тяжелую жизнь «латиносов».

– Короче, я не хочу вас, типа, обманывать, сэр.

– Не называй меня «сэр». Я зарабатываю на жизнь[105].

Браулио не знал этой присказки и решил, что сержант нереально крут.

– На мне и так уже несколько приводов, типа, задержаний, – признался он.

– «Приводы» – это ведь не про автомобили, надеюсь! А задержания – не про девчонок, у которых что-то там задержалось из-за тебя! Ха-ха-ха, – размеренно произнес сержант. – Осмелюсь предположить, «задержания» означают, что у тебя есть какие-то делишки с местной шпаной, потому что ты латиноамериканец и все такое. Ха-ха-ха-ха. Смотри сюда. – Он сунул свою патронную ручку под самый нос Браулио. – Лучшие парни, с которыми мне доводилось служить, были из чертовых пожирателей такос. Так-то, сынок. Без обид.

– Ну, у меня кой-какие проблемы с иммиг…

– Ни слова больше, – тяжелая ладонь миниатюрной пограничной стеной выросла перед лицом Браулио, – не говори ничего. Мне дела нет, из сухих ты или из мокрых, если понимаешь, о чем я[106]. Мокрый или сухой – мне плевать. И Дяде Сэму тоже нет до этого дела.

– В натуре?

Лало заметил, как сержант наморщил лоб, – он определенно неважно ориентировался в местном сленге.

– Если ты хочешь сражаться за свою страну, – продолжал врать сержант, – твоя страна готова сражаться за тебя. Нет больше той любви, и все такое. Будешь воевать за США, сынок, мы разберемся с твоими документами. Увольняешься – и опа, бинго, ты американец. Автоматико.

Браулио посмотрел на Лало, и лицо его было по-настоящему счастливым.

– Самое малое, что мы можем для тебя сделать, – сказал сержант, пожимая руку Браулио.

Браулио отслужил два года, большую часть времени в Германии, не участвовал ни в одном бою и вернулся домой с венами, полными героина.

Документы. Да, конечно. Вот только с ними была большая жопа, о которой Лало не знал, а Браулио прожил слишком недолго, чтобы выяснить правду. Многие ребята попались на этом, и потом все они мыкались по приютам для ветеранов в Тихуане, недоумевая, как так вышло, что страна дала им пинка под зад.