Дом падших ангелов

Про этого сержанта Лало вспомнил много лет спустя, когда влип в очередные неприятности. Не то чтобы совсем серьезные – так, мелкое мошенничество, связался «с местной шпаной», – но хотел завязать с этим, пока не стало хуже. В двадцать шесть вроде бы поздновато в солдаты, но правительство находилось в отчаянном положении, и они брали всех подряд. К тому же он понимал, что даже за мелкие преступления почти тридцатилетний мужик получит гораздо больше, чем глупый пацан. Сигарета с травкой, нож в кармане, уличная драка. А он хотел быть хорошим, как папа. Конечно, таким никогда не получится, но хотя бы таким же, как брат. Армия сделает из него человека, и ему казалось, что за себя стоит побороться. Поэтому отправился на поиски вербовщиков. Не подумав, что идет настоящая война. В странах, о которых он даже не слыхал.

И не рассчитывал подорваться в первом же рейде, в проулке, воняющем горелым мясом. Но когда папа приехал за ним в Администрацию по делам ветеранов – ему пришлось некоторое время ходить на костылях, – Лало чувствовал себя важным и ответственным человеком. Он был гражданином. Ему сказали, что кроме военного удостоверения личности ему больше ничего не нужно. И он поверил, и все было нормально, пока не дошло до дела, и вот тут-то он и вляпался. Вот тут-то и выяснилось, что его обманули. Вербовщики, армия – все они говорили то, что нужно, лишь бы заполучить еще одно тело на линию огня.

Хотя Лало и считал себя теперь стопроцентным американцем, все же наезжал в Тихуану потусить с дружками. В 2012-м он, лысый весь такой, бахвалился перед парнями в Тихуане. Был там чувак в Колония Индепенденциа[107], которому нужно было в Сан-Диего – ему пообещали работу на ипподроме Дель Мар, выгуливать лошадей после скачек. Он сказал, что может и за Лало замолвить словечко и вообще отсыплет капусты, если тот поможет. Глядишь, и нормальная работа выгорит, зависит, что босс решит. И Лало повелся.

Он тут же стал экспертом по подготовке нелегальных иммигрантов.

– Ты чикано[108], из Баррио Логан, – наставлял он ученика. – Никакой мексиканской фигни. Ничего лишнего, братан. Разговор веду я. – Он вручил парню бейсболку «Падрес»[109] и серферские очки. – Спросят, где родился, скажи Детройт, Мичиган.

– Porque?[110]

– Это типа в Америке, guey[111]. Типа реально далеко от Тихуаны.

– Orale[112]. Я понял.

– Повтори!

– Чикано! Логан! Детройт, Мичиган. Я все понял! США – до шиша!

– Скажи-ка «Детройт, чувак». Типа того. По-американски.

– Детройт, щувак.

– Да не «щувак»! Чувак!

– Чувакл.

– Так, все, забудь! Остановимся на «чикано». И «Детройте». Идет?

– Идет.

– Остальное беру на себя. Я же, в конце концов, американец.

В те далекие времена для возвращения в Штаты не нужен был паспорт. Лало катался на кабриолете «импала» 67-го года. С низкой подвеской, стильная мощная тачка, ярко-синяя, со светлой отделкой внутри. Он еще не рассчитался за нее со Старшим Ангелом. Но скоро получит работу, напомнил себе Лало. Теперь уже скоро.

Выбрал самую длинную очередь, рассчитав, что пограничник устанет и пропустит их побыстрее. На голове у него бейсболка с «Рэйдерс»[113], на коленях бутылка «Маунтин Дью», по радио играют всякое старье, а на антенне трепещет маленький американский флажок. Они подрулили к пункту пропуска, и пограничник оказался теткой, и она наградила его неприязненным взглядом, прежде чем Лало успел хотя бы улыбнуться.

– Гражданство?

– Соединенные Штаты, мэм, – короткий взмах армейским удостоверением, – «Пурпурное сердце».

– Угу. – Она поджала губу, предупреждая, чтоб не молол тут языком без толку. – Цель поездки в Мексику?

– Tacos el Paisano[114]. Ну и шопинг, конечно.

Наклонившись, она внимательно разглядывала его соседа, цыкнула зубом:

– А вы, сэр? Гражданство?

– Чикаго, шувак.

– Ясно.

– США. До шиша!

Кивнув, она включила рацию.

Лало занервничал.

– Все нормально? – Он улыбнулся «фирменной» отцовской улыбкой в надежде обезоружить тетку.

– Сэр? – обратилась она к его спутнику. – Где вы родились?

– Детройт! – браво ответил тот.

Она еще раз кивнула и отошла. Лало уже готов был врубить двигатель и свалить оттуда, как вдруг придурок с соседнего сиденья решил добавить.

– Детройт! – заорал он. – Мичукан!

Блииииин.

Их препроводили в зону досмотра и тут же надели наручники. С родителями он не смог увидеться вплоть до суда за незаконный въезд. И с удивлением, как и все прочие, узнал, что вообще-то не является полноправным американским гражданином. Несмотря на все усилия, Лало таки опозорил семью, когда его в итоге депортировали.

Сейчас он жил в гараже у отца, после того как под покровом ночи перебрался через Тихуана-ривер, словно гребаный нелегал. В Тихуане жилось нормально, но ему нужно было вернуться, чтобы заботиться о папе. Как только явился Индио с новостью о том, что Старший Ангел болен, Лало рванул на север. Взяться за ум, наладить жизнь. Накопить деньжат. У него ведь самого теперь дети. Типа надо заботиться. Не мог он опять облажаться.

– Chale![115] – громко сказал он.