Дом падших ангелов

Сын Лало, Джованни. Младший Ангел глазам своим не поверил. Когда он видел его в последний раз, тот был совсем мальчишкой. Сколько ему сейчас? Двадцать три? Небольшого роста, темноволосый, крепкий, с татуировками на руках и шее, бейсболка набекрень. «Доджерс»[238]. Los Doyyers. Золотые цепи, золотые тоннели в ушах, на передних зубах грилзы с надписью PLAYA.

Джио сопровождали две белые девицы с каштановыми волосами. Почти на одно лицо, хотя, впрочем, одна казалась чуть более откормленной версией другой. На обеих одинаковые, обрезанные до невозможного предела шортики. Белые или из высветленной до белизны джинсы, совершенно истончившейся, растрепанные нити торчали из складочки под ягодицами. У одной красовалось пятно там, где предполагался задний карман. Они пританцовывали и покачивались в такт музыке. Вскидывали руки и беззвучно подпевали, чисто «Сьюпримс»[239].

Джио приветственно хлопнул ладонь Лало.

– Я встречался с чуваком насчет того дела, – сказал он.

– С делом покончено, ты в курсе? – строго возразил Лало.

– Угу, затянулось оно.

– Мне это не нужно, сын. И ты вон даже с дядей почти не знаком.

– Я тебя понял, пап. Но я всю жизнь торчу в этом дерьме. И не надеялся избавиться. А сейчас можем разобраться. – Джио похлопал себя по боку, приподнял рубаху, и Ангел увидел торчащую за поясом рукоять 22-го, принадлежащего Лало.

– Ты рылся в моих вещах?

– По долгу службы, старик.

Младший Ангел ничего не понял из этой беседы, кроме того, что ничего хорошего нет. Когда волшебным образом возник пистолет, он почувствовал, как холодок побежал по спине. Но потом оружие так быстро исчезло из виду, что Ангел не был уверен, а точно ли видел его.

Все вдруг помрачнели, опустили головы, пряча потемневшие глаза.

– Ты нормально? – спросил Джио.

Лало мотнул головой.

– Делай, что должен делать, пап.

И они отошли в сторонку для секретных переговоров.

Младший Ангел, наблюдая за ними, молча взмолился: «Только не это, не снова».

Откуда ни возьмись явилась Минни:

– Чокнутая семейка, да?

– Никак не привыкну.

Младший Ангел решил ничего не говорить о том, что только что видел.

Вернулся Джио, наклонился к Старшему, осторожно обнял за плечи:

– Крутая тусовка, дед.

– Gracias, mijo.

Джио положил маленький сверток на кучу таких же свертков, горой сваленных рядом со Старшим Ангелом.

– Принес кой-чё. С днюхой тебя.

За его спиной Лало балансировал на самых носках.

– На что зыришь, Мышка?

– Ты что, под кайфом, братец?

– Я тебе не идиот. Следи за собой, куколка.

– Отвали, Лало.

– Да ты вообще не в курсах, – сказал Лало. – У меня нет проблем. Сколько тебе повторять? – Внезапно на лице у него выступила испарина. – Тебе бы такую ногу, посмотрел бы, что запоешь.

Минни присмирела.

– Джио! Пошли отсюда, – скомандовал Лало. Кивок в сторону белых девиц: – И брось этих шлюх.

Минни, скомкав салфетку, швырнула ее в голову Лало.

– Грубиян! – крикнула она его удаляющейся спине, повернулась к Младшему Ангелу: – Поздоровайся с девочками из предместья.

Девицы пялились тупо-жизнерадостно.

– Кто бы говорил о грубости, – хмыкнул Ангел.

– Вот как? – возмутилась Минни. – Это я грубая? Девчонки, вы где живете?

– Мы живем в Твин Оукс рядом с Империал-Бич, – ответила пухленькая. – Со всеми этими мексикашками.

– Вот, не я грубая, – констатировала Минни, покидая сцену.

* * *

Он не успел броситься следом с извинениями, как пухлая девица сообщила:

– Меня зовут Вельвет? Рифмуется с «корвет»? А мою сестру зовут Нила? Ни с чем не рифмуется?

Каждое предложение она превращала в вопрос – с интонацией поэта, читающего свои стихи.

– Меня прозвали Брелок, – призналась Нила.

– Очень интересно.

– Потому что у меня зубы кривые, и говорят, я могу зубами открыть бутылку с пивом, как открывашка.

Младший Ангел растерялся. И вдруг испытал необъяснимый всплеск любви к двум этим никому не нужным глупышкам.

* * *

Блокнот заполнялся. Он рисовал на страничке про Лало – печальный поникший цветок. С одной стороны кружит стая черных летучих мышей. Джио. С другой стороны – одинокая маленькая колибри. Майра. Ему вдруг стало невыразимо грустно. И его нежность пропитала страницы, исчерченные линиями и каракулями.

* * *

14:00

Минул полдень, солнце прорвалось сквозь облака ослепительной лавиной света.

Satanic Hispanic украдкой наблюдал за Француженкой и очень нервничал. Тут не прокатит обычный подход, какой-нибудь прикол или, наоборот, комплимент. Да чтоб тебя. Уже пару раз он порывался подойти, но, струсив, сворачивал к Пато и Пазузу. Он был почти уверен, что она тоже глаз на него положила, хотя за темными очками ни черта не разобрать. Но глаза-то у нее точно есть. Ему даже почудилось, что она слегка улыбнулась разок.

Пато настучал на телефоне сообщение в Манилу: У ТЕБЯ ЕСТЬ ФОТО ТВОИХ НОГ?

Марко сел рядом с отцом, с досадой хлопнул себя ладонью по голове. Лузер. Ну почему вечно так?