Дом под номером 14 (СИ)

========== Первый год ==========

Комментарий к Первый год

«Правила хорошего тона предписывают волшебникам не трансгрессировать прямо в дом к другим волшебникам, а появляться где-нибудь невдалеке и последние несколько метров проходить пешком».

Мне было одиннадцать, когда я впервые увидела его.

Он неспешно шагал вниз по нашей улице, сжимая в пальцах потрепанный листок бумаги, и оглядывался по сторонам, задерживаясь взглядом на табличках домов. Просматривал номера — я сразу поняла.

Он — чужой и совсем незнакомый — шел по кварталу мимо небольших домиков, а я не могла отвести от него глаз. Так и замерла у подоконника, рассматривая фигуру и лицо.

Много позже, через пять или шесть лет, я даже пыталась нарисовать его, но так и не смогла достоверно передать на бумаге черты. Он казался мне необычным, но на самом деле не было ничего выразительного в его внешности. Белесые пряди волос, четко очерченные губы, прямой нос, глаза серо-голубого цвета — хоть это я и разглядела только спустя пару месяцев — и длинная ровная морщина, пересекающая лоб, которая практически всегда бросалась в глаза. На словах легко объяснить, но вы все равно не сможете представить его так, как видела я.

Правда, в свои одиннадцать я даже не пыталась запомнить его. Просто смотрела, как он ускоряется, видимо, поняв, что цель близко, и торопливо проходит мимо моего дома по другой стороне улицы. Мой — одиннадцатый, а ему, наверное, нужны чётные, думалось мне.

И я не ошиблась тогда. Он дошел до четырнадцатого — прямо по диагонали от меня, да еще и так, что были прекрасно видны все окна и двор, припрятанный за невысоким забором, — дошел и, к моему большому удивлению, резко остановился. Конечно, теперь, столько лет спустя, я не могу утверждать, но он, кажется, нервничал.

Пальцы смяли бумажку и сунули в карман черных брюк. Да, середина лета, на улице жарит так, что и за мороженым не выберешься, а он стоит под палящим солнцем в темном костюме и даже не кривится. Но я отвлеклась. Он припрятал записку с номером, глубоко вздохнул — может, это снова детали, додуманные мною, — и приоткрыл калитку, направляясь прямо к дому.

Когда за ним закрылась дверь, я несколько раз моргнула и покачала головой, думая, что совсем скоро забуду об этой сцене.

Но случилось так, что в дальнейшем я часто прокручивала ее в голове.

Хотя это воспоминание и было совсем неважным, не играло никакой роли, оно все-таки было первым.

***

В следующий раз он постучал.

Сквозь приоткрытое окно я даже услышала звук. А может, мне показалось из-за того, что я была так впечатлена тем, что он снова пришел. Детская фантазия поистине странная вещь.

Я приподнялась со своего места, чтобы лучше рассмотреть происходящее, и в этот момент дверь распахнулась.

Тогда я впервые увидела ее.

Но, честно говоря, не сразу смогла разглядеть. Он так быстро попытался шагнуть вперед, как только появилась возможность, что я успела заметить в дверном проеме только копну волос и горящие глаза.

Через мгновение она вытолкнула его обратно наружу резко и уверенно, упираясь ладонями в плечи, и вышла на крыльцо, сложив руки на груди и приподняв подбородок.

Я даже и не заметила, как оказалась прямо у окна.

— Думаешь, это лучше алохоморы? — прошипела она. Я не знала, что такое «алохомора» и хотела спросить позже у кого-нибудь из взрослых, но испугалась, что это окажется плохим, ругательным словом.

Ее голос разнесся по улице, и она слегка передернула плечами, продолжая говорить тише. Я больше не слышала их, но все равно не отводила взгляда.

Она была красавицей. Не такой, конечно, как описывают в книгах или в журналах, но это неважно. Может, встреть я ее потом, когда уже набралась опыта, увидела мир, людей вокруг, присмотрелась к подругам и родственницам, я бы сказала по-другому, но в тот момент она показалась мне чудесной: миловидной, но слегка суровой. К тому же, она была его полной противоположностью: длинные и упрямые волосы, крупными завитками прыгающие по плечам, груди и спине, большие темные глаза, аккуратный вздернутый носик, но на лбу та же полоска — отпечаток усталости и каких-то непонятных мне переживаний.

Она так и не пустила его в дом. Недовольно махнула рукой, развернулась и ушла. Он постоял во дворе еще пару минут, сжимая и разжимая кулаки, словно надеясь, что она передумает, а после медленно двинулся назад, и я смогла разглядеть, как злобно исказилось его лицо.

Не думаю, что тогда они были в хороших отношениях.

***

В августе на улице поднялся невозможный ветер — это было словно напоминание о том, что лето скоро закончится. Мама отослала меня закрыть окна в гостиной, кабинете и спальне.

Наша гостиная выходила одновременно на две стороны: дом соседей слева и часть улицы, и когда я уже успела закрыть все окна, наконец заметила его. Он стоял там же, где и в первый раз, — на тротуаре у четырнадцатого дома — и упрямо дергал калитку: то на себя, то внутрь. Она не поддавалась. В конце концов, он не вытерпел и недовольно постучал. Мне был хорошо виден его профиль, и я отчего-то улыбнулась, заметив, как он нахмурился. Из дома никто так и не показался.