Дом правительства

Детей наркома пищевой промышленности Абрама Гилинского, двенадцатилетнюю Нелли и двухлетнюю Таню, отправили в детский дом, но Нелли «била стекла и билась на полу», пока директор не позвонил сестре ее матери, Лидии Мефодиевне Стечкиной. Тетя спросила у директора, что будет с ней и ее мужем – членами партии, если они удочерят племянниц. Директор, следуя букве приказа № 00486, сказал, что ничего не будет, и тетя забрала девочек. Они жили вшестером – Нелли, Таня, тетя, дядя и тетина взрослая приемная дочь с мужем – в двух комнатах в коммунальной квартире. Через месяц дядю, Василия Степановича Краюшкина, арестовали. Лидия Мефодиевна официально удочерила Нелли и Таню. Они называли ее мамой (их мать умерла в ссылке в 1949 году). Роль отца взял на себя их единокровный брат Давид (сын Гилинского от первого брака). Три брата Гилинского, жившие в Ленинграде, помогали как могли[1699].

Когда замнаркома оборонной промышленности Ромуальд Муклевич вернулся домой в квартиру 334 после ареста жены (начальника отдела Госплана), к нему пришел свояк (муж сестры жены), директор Дома авиации Матвей Яковлевич Шейнюк. Дочь Муклевича Ирина слышала, как дядя сказал отцу, что, если того арестуют, он возьмет Ирину к себе и будет, пока жив, заботиться о ней. Отца арестовали, и Ирина переехала к дяде с тетей. Через несколько месяцев дядю тоже арестовали. Ирину вырастили тетя и бабушка[1700].

Были ли Шейнюк и Краюшкин арестованы за верность семьям врагов народа? Точно никто ничего не знал, но утвердительный ответ казался правдоподобным. После ареста наркома совхозов Николая Демченко и его жены Мирры Абрамовны их старший сын, девятнадцатилетний Николай, уговорил дядю взять к себе его одиннадцатилетнего брата Феликса (названного в честь основателя Чека). Когда он в следующий раз пришел в гости, дядя приоткрыл дверь и, не снимая цепочки, сказал, что решил порвать связи с врагами народа и отвез Феликса в детский дом. В детском доме Николаю сказали, что он не соответствует требованиям, предъявляемым к приемным родителям. Чтобы соответствовать, он женился на своей подружке Татьяне (вызвав «смертельную зависть» Самуила Мороза, которого переселили к ним в квартиру). Спустя неделю и Николай, и Самуил были арестованы[1701].

Дядя Инны Гайстер, научный сотрудник Института мирового хозяйства и мировой политики Вениамин Израилевич Каплан, попытался порвать связи с родственниками врагов, но был вынужден пустить к себе престарелую мать, приехавшую погостить из Польши, когда три его сестры (Липа, Адасса и мать Инны, Рахиль) были арестованы. Их двадцатилетний брат Лева учился в Бауманском институте. Согласно воспоминаниям Инны:

После ареста мамы и Липы бабушка Гита жила у Адассы. Когда забрали Адассу, ее забрал к себе сын Вениамин. Где-то в начале декабря Елочка, дочь Липы, возвращаясь домой из школы, застала перед дверью квартиры сидящую на ступеньках лестницы бабу Гиту. Вениамин, не предупредив Нюму (мужа Липы) и Леву, привез ее к ним и оставил на лестнице перед закрытой дверью. Бабушка стала жить у них. Я бывала в эти дни у Нюмы и видела ее. Это была уже не та радостная и гордая бабушка, которую я видела по приезде ее из Польши. Запомнился ее рыжий парик со сбившимся на висок пучком связанных волос, которому место было на затылке. Она никак не могла понять, за что посадили ее детей. Она ходила по комнатам и причитала: «Во всем виновата я. Я привезла своим детям беду. Я должна немедленно вернуться домой. Как только я уеду, все станет лучше». Причитала она на еврейском языке. Мы с Елочкой, конечно, ни слова по-еврейски не понимали, смысл ее причитаний переводил нам Лева[1702].