Дом проблем

— Да, — Ваха устало плюхнулся на диван. — Всю жизнь мы были без денег, да знали, что есть Ленин, компартия, труд и гарантированная зарплата, и все почти поровну. А теперь? Хм, миллион долларов?! Ты знаешь, сколько у тебя сейчас, если на доллары перевести? И полсотни долларов не будет. Ха-ха, жизнь нараспашку!

— Ты с ума сошел, — сказала Баппа. Эту фразу даже от матери Ваха воспринимал теперь болезненно. А она продолжала: — Знаешь, какое время? Сейчас и за червонец убить могут.

— Время всегда одно, — постулат деда повторил Ваха. — А вот люди, да — изменились. Переворот в сознании, революция в жизни. «Все от отсутствия знаний. ПСС, том 24, страница 86», — цитировал Ленина Мастаев и, пока мать озадаченно на него смотрела, заключил: — Деньги просто так не даются.

— О, забыла. Еще тебе письмо.

Мастаев с досадой подумал: опять в Исламский университет, а все гораздо серьезнее — президентский дворец. Срочно!

— Ночь на дворе. Не ходи, сынок. Видишь, что творится? Даже с охраной людей воруют, — забеспокоилась мать.

— Не волнуйся, я неимущий, — ухмыльнулся Ваха.

— Что значит «неимущий»?! — возмутилась Баппа. — Иль ты забыл, какого ты тейпа? Мы всегда были богаты. И не этими фантиками, — она бросила на стол деньги. — У нас самые богатые и красивые горы во владении, весь Макажой! У кого столько богатств? И у кого столько денег, чтобы это купить?!

Этот горский пафос еще продолжался бы, да стук в дверь — Бааева, мать Альберта, сильно изменилась: под глазами темнофиолетовые круги, мясистые щеки и двойной подбородок угрюмо обвисли, но сережки по-прежнему сверкают алмазами, духами от нее разит.

— Ваха, — низким грудным голосом говорит она, — ты как-никак в ладах с этой властью, помоги нам. Альберт твой сосед, друг, в футбол вместе играли.

— В каких же я ладах, если самого только что из тюрьмы выпустили.

— Это меж вами разборки. А мой сын чист перед Богом и людьми, образован, интеллигентен, вице-премьером был, как и отец. Вот только нынешним дуракам такой не нужен.

Как от зубной боли скривилось лицо Вахи, и, наверное, прежде него что-либо выдала бы Баппа, да вновь стук. Вошла Дибирова-старшая и удивленно:

— А вы даже дверь не запираете.

— А что им запирать, — за Мастаевых командно ответила Бааева. — Их власть на дворе, — и тут же допрос: — А вы как пожаловали сюда, Виктория Оттовна?

— Ну, — замешкалась мать Марии, — как-никак с зятем такое.

— Нечего — как-никак! — повысила голос Бааева. — За Альберта есть кому постоять. Хм, еще не хватало, чтобы теща, и та под вопросом, за моего сына хлопотала. Мы еще покажем всем! — с этими словами разгневанная Бааева удалилась.

Виктория Оттовна все еще стояла, сжимая от неловкости руки, явно не понимая, как ей далее быть.

— Я сейчас к президенту, — тут нашелся Ваха, — об Альберте замолвлю слово.

— Да-да, спасибо, — попятилась к выходу Дибирова.

Не час и не два просидел Мастаев в приемной президента-генерала. Пару раз порывался уйти, но ему помощник погрозил пальцем, мол, сиди, а потом добавил:

— Тут люди месяцами приема ждут, а тебя пригласили, имей совесть и соображай. Небось, если президент был бы русским, — это уже говорится вроде не самому Мастаеву, а верзиле-охраннику, — то по стойке смирно сутками стояли б. И стояли.

— Вам виднее, — ляпнул Ваха, — вы ведь при всех режимах в помощниках. Недаром в «Образцовом доме» живете.

Помощник, сосед Мастаева, мужчина в летах, побагровел, и, наверное, была бы ответная реакция, да в это время протяжный требовательный звонок, — он бросился в кабинет президента, сквозь раскрытую дверь просочился чесночный аромат национального блюда вперемешку с табаком.

«Если у президента курят — очень важные люди», — подумал Мастаев и, наивно мечтая, что его тем же и так же будут потчевать, в предвкушении заерзал на стуле; видимо, примостился основательно, так что его толчком разбудили — перед ним генерал, смотрит насмешливо:

— Этот и на посту заснет.

А Ваха спросонья не соображает, выдал, что на духу:

— За что вы меня посадили?

Небрежным жестом генерал остановил своих охранников, молча, гордо удалился в свой кабинет. А в приемной шепот:

— Да, видать, серьезно.

— Справка «дурака» в кармане. С ним надо поосторожнее.

— Мастаев, проходи. Время позднее, президент устал, никаких лишних вопросов.

Не по стойке смирно, но почтительно Мастаев стоит; президент очень утомлен, полулежа в кресле, подперев голову рукой, он устало говорит:

— Этот твой шеф, Кныш, — большой еврей, агент всех спецслужб. Хм, пока я вынужден его терпеть, хе-хе, — тут президент вроде стряхнул сон, выправил осанку. — Так этот Кныш с издевкой твердит, что ты, Мастаев, — суть, дух и отражение чеченского народа.

— Да, я чеченец, — чуть ли не перебил Ваха, — а Кныш никакой мне не шеф.

— А у кого ты получаешь зарплату, — президент взял кружку, отпил глоток. — А удостоверение «Рейтер»?

— Удостоверение я не взял, — совсем тих и повинен стал голос Мастаева.