Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

По мнению Джеймса, поражение Австрии в Италии в 1859 г. стало решающим поворотным пунктом: в финансовом отношении он больше не считал Австрию великой державой. Он считал, что позже главный вопрос заключался в том, как ликвидировать австрийское присутствие в Италии — примерно так, как можно было бы ликвидировать предприятие-банкрот: неплатежеспособной империи необходимо ликвидировать свои нежизнеспособные обязательства — рационализироваться. Джеймс недоумевал из-за того, что его диагноз отвергло не только правительство Австрии, но и, в какой-то степени, его собственный племянник Ансельм, который (подобно его отцу до него) все больше отождествлял себя с режимом Габсбургов, особенно после его назначения в 1861 г. советником императорского финансового комитета в рейхсрате. Что касается слабости Австрии, Джеймс, конечно, во многом был прав; однако из-за того, что сами австрийцы решительно отказывались признавать свою слабость, он склонен был преувеличивать.

Стоило начаться военным действиям в 1859 г., как австрийское правительство обратилось к нему с просьбой о срочном займе в 200 млн гульденов; Джеймс реагировал так, словно Австрия всецело зависела от его милости. Так, он настаивал, чтобы в операции не участвовал ни один другой иностранный банк. Однако подобная монополия была недостижимой мечтой: слишком много конкурирующих банков стремились дать Вене в долг. Первую серию нового займа (в виде лотерейного займа) разместили Бишоффсхайм и Гольдшмидт. Джеймс отомстил, продав австрийские ценные бумаги и отказавшись сотрудничать, когда Ансельм ссудил правительству 11 млн гульденов, оставшихся от займа 1859 г. «Мы ничего не получили от австрийских стерлинговых облигаций, — сердито писал он, — в том числе нет цены, по которой мы можем их продавать». Джеймсу становилось «нехорошо» при мысли о том, что он ссудил деньги Вене, хотя Австрия не предоставила никакого реального обеспечения, и даже поговаривал об иске против австрийского правительства, чтобы защитить «наши деньги». Отношения достигли низшей точки в 1862 г., когда велись продолжительные споры о комиссионных, не выплаченных за облигации 1859 г., и шли разговоры о приостановке выплаты причитающихся по ним процентов. Когда в 1862 г. обсуждалась возможность нового займа Австрии в размере 50 млн гульденов, Джеймс проявил равнодушие: «Не думаю, что нам много достанется, поэтому нам следует сказать Ансельму, чтобы он сообщил нам по телеграфу заранее, за 24 часа, сколько мы возьмем на себя, потому что в Вене ничто никогда не идет по плану. Признаюсь, мне все равно, но я не хочу, чтобы Ансельм говорил, что мы бросаем его в затруднительном положении и не поддерживаем его банкирский дом».

Только когда Ансельм пригрозил образовать консорциум с Эрлангером и другими банками, остальные дома Ротшильдов поспешно согласились принять участие в том, что в конечном счете вылилось во второй выпуск премиальных облигаций 1860 г. Угроза Ансельма стала признаком растущего отчуждения между Венским домом и другими домами Ротшильдов; она крайне разозлила Майера Карла и Джеймса. То же самое повторилось год спустя, когда австрийский министр финансов Брентано заговорил еще об одном займе. Ансельм снова привел Джеймса в ярость, согласившись действовать в компании с двумя конкурирующими синдикатами, образованными для участия в займе. В компанию вошли «Креди мобилье», его лондонские подражатели — «Интернэшнл файнэншл сесайети» (International Financial Society) — и новый Англо-австрийский банк, учрежденный ранее в том же году Джорджем Гренфеллом Глином. Более того, этот свободный консорциум в конце концов просто выдал Брентано заем на 4 млн ф. ст. На следующий год, когда правительство захотело консолидировать этот краткосрочный заем, выпустив облигаций на 70 млн гульденов, помимо «Кредитанштальта», в торгах принял участие лишь еще один банк. «Кредитанштальт» предложил подписку всего на 19 миллионов.