Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Итак, Ротшильды возобновили финансовую поддержку австрийского правительства в основном в попытке сохранить семейное единство «против всех»; при этом Джеймс постоянно выражал пессимизм в связи с судьбой австрийских облигаций. Он много продавал и летом 1862 г., и на следующий год. Неожиданное возобновление конфликта из-за Шлезвиг-Гольштейна в ноябре 1863 г. подтвердило его опасения: он не видел для Австрии никаких преимуществ в том, что она встанет на сторону Пруссии против аннексии Данией Шлезвига и Гольштейна, тем более что их интервенция не получила одобрения на съезде Германского союза во Франкфурте. Правда, технически Дания нарушала Лондонский договор; но война, которая началась в феврале 1864 г., казалась большинству членов семьи нелепой: Шарлотта называла ее «обыкновенным капризом королей, императоров и герцогов — членов королевского семейства». Более того, она склонна была сочувствовать датчанам. Подобные чувства получили широкое распространение как в Лондоне, так и в Париже. Джеймс же предвидел лишь рост расходов, которые Австрия не могла себе позволить. Все происходящее еще больше затрудняло продажу последнего транша австрийских облигаций, хотя, разумеется, он сразу же разглядел возможность предоставить заем Дании в том случае, если на нее наложат контрибуцию[61].

Джеймса особенно тревожило то, что сразу после поражения Дании союз между Австрией и Пруссией распался: объединившись против Дании (и против иностранного арбитража, к какому безуспешно пытались прибегнуть Франция и Великобритания), они так и не сумели договориться между собой о том, как поступить со Шлезвигом и Гольштейном. На встрече двух монархов в Шёнбрунне обсуждались различные комбинации, но Вильгельм не соглашался отдать прусскую землю в обмен на Шлезвиг и Гольштейн, в то время как Франц Иосиф по-прежнему отказывался удовлетворить старое требование Пруссии о военной гегемонии на севере Германии. Австрийцы все больше тяготели к излюбленному решению немецких либералов: чтобы обе спорные территории отошли герцогу Августенбургскому. Однако в феврале 1865 г. Бисмарк признался: он пойдет на такой шаг, только если Шлезвиг и Гольштейн сделают всецело зависимыми от Пруссии. Его демарш (всего через несколько месяцев после того, как он заблокировал заявку Австрии на вступление в Таможенный союз) сделал вполне реальной угрозу еще одной, более серьезной войны — между Австрией и Пруссией. Положение Австрии еще больше ухудшилось. Самое любопытное, что Ротшильды выбрали именно этот момент, чтобы принять на себя 3 млн ф. ст. из займа 1859 г., номинированного в фунтах стерлингов, в том числе 500 тысяч ф. ст. «а форфэ» (операция, при которой финансовый агент выкупает без права регресса коммерческое обязательство заемщика перед кредитором; основное условие — все риски по долговому обязательству переходят к форфейтеру без права оборота на продавца обязательства). И снова единственным обоснованием для такого безрассудно смелого шага оказалось стремление расстроить планы еще одного конкурента, Ланграна-Дюмонсо, который вынашивал план Австрийского ипотечного банка и обеспечения займа императорскими землями. Судя по всему, Австрия обанкротилась, когда Шмерлинга на посту канцлера в июле 1865 г. сменил Белкреди. Новый канцлер столкнулся с дефицитом в 80 млн гульденов. Никаких явных способов покрыть его, кроме других займов у банков, не было.

Австрия еще ниже пала в глазах Джеймса после того, как неплатежеспособной оказалась семья Эстерхази, которой Франкфуртский и Венский дома предоставляли займы начиная с 1820-х гг. В 1861–1864 гг. не менее 6,3 млн гульденов удалось добыть путем выпуска облигаций под обеспечение земель Эстерхази. В июне 1865 г. Пал Эстерхази вынужден был приостановить платежи по премиальным облигациям, носящим его имя, вызвав бурю общественного осуждения, направленного на банки, которые выпустили облигации. Хотя Мориц Эстерхази, министр без портфеля, все больше управлял австрийской внешней политикой, крах финансов его собственной семьи отражал крах финансов самой империи Габсбургов. Замешательство, которое вызвало новое фиаско у Ротшильдов, могло послужить предупреждением.

Приватизация и дипломатия