Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Но для тех Ротшильдов, которые по-прежнему были связаны с семейной компанией, перед лицом столь явной антикапиталистической революции подобный оптимизм был немыслим. Даже Констанс пришлось признать, что для Венского дома революция, возможно, станет «катастрофой с финансовой точки зрения». Кроме того, существовала, пусть и слабая, возможность, что «революционные элементы в нашей стране» могут черпать вдохновение из стран континентальной Европы. Уолтер злорадно предупреждал своего восьмилетнего племянника (и будущего наследника) Виктора, что, когда война закончится, его «поставят к стенке и расстреляют». Немногочисленные франкфуртские Ротшильды склонны были отождествлять себя не с новой Веймарской республикой, а с низложенными Гогенцоллернами, судя по непрекращающейся дружбе Ханны Матильды с членами немецкой королевской фамилии.

«Уважаемый лорд Ротшильд»: декларация Бальфура

Наверное, самый глубокий конфликт идентичности, который усугубила война, касался будущего Палестины и особенно замыслов сионистов основать там еврейское государство. Как мы видели, никому из Ротшильдов не пришлись всецело по душе идеи Герцля и Вейцмана, хотя еврейские колонии Эдмонда в какой-то степени сопоставимы с сионизмом. Сплотив Англию, Францию и Россию против Османской империи — беспрецедентное сочетание в новой истории, — война как будто ослабила сдержанность Эдмонда по отношению к мечте сионистов о еврейском государстве в Палестине. Как он говорил в 1917 г., он всегда ожидал, «что настанет время… когда судьба Палестины придет в равновесие, и я желал, чтобы в такое время миру пришлось бы принять в расчет евреев. Мы многое сделали за последние 10–15 лет; мы рассчитывали сделать еще больше в будущем; нынешний кризис застал нас в разгар деятельности, и все же приходится считаться с фактами… теперь мы должны воспользоваться возможностью, которая, скорее всего, больше не представится».

В том же духе война способствовала сближению британских Ротшильдов и сионизма, хотя степень их «обращения» часто преувеличивают из-за роли Уолтера, адресата знаменитой декларации Бальфура 1917 г. Больше всех в Лондоне сионизм поддерживали Джимми и Рожика, жена Чарльза, которую Джимми в июле 1915 г. представил Вейцману. Благодаря ей Вейцман познакомился с многими влиятельными фигурами, в том числе с леди Кру, лордом Робертом Сесилом (заместителем министра иностранных дел) и генералом Алленби, позже «освободителем» Иерусалима. Сам Чарльз также участвовал в осуществлении таких планов после того, как в марте 1916 г. министр иностранных дел Грей пригласил его учредить «Еврейскую республику» в Палестине. Однако наилучший способ соединить (выражаясь словами Вейцмана) «имя величайшего дома евреев… с дарованием Великой Хартии еврейского освобождения» заключался в том, чтобы заручиться помощью Уолтера; ибо, будучи «лордом Ротшильдом», он сохранял квазимонархический статус Натти среди евреев Великобритании. Именно с такой целью составлялась декларация целей евреев в Палестине; с 15 ноября по 26 января она неоднократно переписывалась.

Уолтер согласился принять участие в деле по сложным причинам. Незадолго до смерти его отец в очередной раз пересмотрел свои взгляды на данный вопрос в свете меморандума кабинета министров, составленного Гербертом Сэмюэлом, о «Будущем Палестины» (январь 1915 г.). В меморандуме утверждалось, что Палестина должна стать британским протекторатом, «куда со временем устремятся евреи, рассеянные по всем частям земного шара, и в должный срок обретут автономию». Дело было так же связано с британским империализмом, как и с сионизмом; и Уолтер, можно сказать, шел по стопам отца, считая, что одно дополняет другое. Незадолго до важной встречи с сэром Марком Сайксом в министерстве иностранных дел Уолтер написал Вейцману. Он был против того, чтобы власть в Палестине делилась между Англией и Францией. «Англия должна обладать безраздельной властью, — считал он, — и „Компания по развитию“, которой, по его замыслу, предстояло руководить палестинской экономикой, должна была находиться „под опекой и руководством британской администрации“». Так же считал и редактор «Манчестер гардиан» С. П. Скотт: он призывал бороться с разговорами о системе двойного англо-французского управления послевоенной Палестиной. В противном случае повторится неудачный опыт двойного управления в Египте. Видимо, именно такие доводы пришлись по душе кузену Уолтера Лайонелу. По словам Констанс, в марте даже он «был убежден в том, что мы вступим в Иерусалим и создадим там наш протекторат. Когда я спросила, кончился ли сионизм из-за нового и чудесного хода России [революции], он ответил, что определенно нет…». По крайней мере, Лайонел понимал, что революция вряд ли пойдет на пользу евреям России на практике, несмотря на антиклерикальную риторику большевиков.