Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Посещение церкви стало не единственной уступкой, на которую Ротшильдам пришлось пойти в Кембридже. На экзамене после второго курса (на степень бакалавра), известном под названием «предварительного», требовалось показать глубокие познания книги «Обзор христианских свидетельств» Уильяма Пейли. Судя по гневному письму Шарлотты к Лео, такое требование представляло собой серьезное препятствие. Однако, помимо всего прочего, в письме содержится намек на то, что Лео вполне способен его преодолеть: «Твоя необъяснимая ошибка на экзамене вызвала у меня большую досаду и раздражение… Конечно, ты вовсе не хотел и не собирался оскорблять преподобных экзаменаторов, и ни один знакомый с тобой человек не мог бы предположить, что ты способен на такое вопиющее бесчувствие по отношению к духовным лицам и такое полное неуважение к вере, к которой, хотя она и не твоя и, более того, тебе неизвестна, тем не менее нужно относиться с уважением, как к культу Всевышнего, который отправляют миллионы человек… Тем не менее твоя ошибка весьма достойна порицания и, более того, непростительна. В каком бы свете ее ни рассматривать, она все равно создает плохое впечатление… Молодой человек, который приходит в Сенат-Хаус и не выдвигает возражений против того, чтобы его экзаменовали по свидетельствам христианства, должен непременно ознакомиться с темой… Не знай я, что тебя окружают наставники духовного звания, я предложила бы тебе какой-нибудь совет, но я считала, что тебе хватит здравого смысла… попросить наставников давать тебе если не уроки, то хотя бы краткий очерк истории христианства… Тебя сочтут самым невежественным, безрассудным и мелким из людей. Мне очень горько, но жаль, что тебе нечем оправдаться».

Лео со своей стороны был сбит с толку «тайнами теологии и… разными доктринами»: как-то вечером, ужиная с группой преподавателей, любящих поспорить, он почувствовал себя «настолько сбитым с толку, что не смел и рта раскрыть». (Один знакомый, который также присутствовал на ужине, боялся, «что они забудут о моем присутствии и начнут нападать на евреев».) Даже в более молодежном окружении дискуссионного клуба Ротшильдам делалось очень не по себе. Натти вспоминал, как у него «кровь закипала от злости» как-то вечером, когда спикер клуба «приводил в пример чересчур большой власти палаты общин… прохождение билля о евреях. Я надеялся, что прошли времена для [различий] такого рода, и если бы я сразу же ответил, то мог бы разжечь религиозные страсти, которые легче возбудить, чем успокоить».

Поэтому присутствие Ротшильдов в Кембридже можно считать ограниченной победой по сравнению с той победой, какую желал одержать Лайонел в палате общин. На самом деле лишь в 1871 г. в старинных университетах были отменены выпускные экзамены по религии. В то же время заметен не вполне объяснимый контраст между согласием его брата и сыновей посещать церковные службы в колледже и изучать Пейли — и его отказом принести присягу, в которой содержалась декларация христианской веры. Видимо, если бы студентов заставляли причащаться, все сложилось бы по-другому.

Большие выставки и хрустальные дворцы

Памятники военным победам обычно не воздвигают до победы в сражении. Однако Ротшильды начали строить памятники своему политическому влиянию за несколько лет до того, как Лайонел наконец смог занять место в Вестминстерском дворце. По крайней мере, именно так можно истолковать невероятный всплеск архитектурной деятельности в 1850–1860 гг., когда Ротшильды построили для себя не менее четырех огромных загородных домов, а пятый перестроили: в Ментморе, Астон-Клинтон, Ферьере, Преньи и Булони.

Конечно, Натан и его братья начали приобретать загородные резиденции с самых ранних дней своего процветания. К началу революции 1848 г. дома и имения в Ферьере, Сюрене, Булони, Ганнерсбери, Шиллерсдорфе и Грюнебурге были в семье уже много лет.

И в 1850-е гг. не произошла полная перемена в отношении к этим загородным имениям. Покупая новые земельные участки в Бакингемшире после 1848 г., особенно фермы в Астон-Клинтон, лондонские партнеры сохраняли такую же рассудительность, как до них — их отец и дядья: они не интересовались сельскохозяйственными угодьями, которые не приносили бы 3,5 % от покупной цены. «Если ты думаешь, что Астон-Клинтон стоит 26 тысяч [фунтов], — писал Лайонел Майеру в 1849 г., — у меня нет возражений… но мне кажется, что мы всегда можем полагаться на 3 1/2, свободные от любых издержек, это не типичный загородный дом, ты должен относиться к покупке всецело как к капиталовложению». В 1849 г., посетив Шиллерсдорф, он заметил, что это «величественное имение и, хотя [дядя Соломон] чуть переплатил за него, если им хорошо управлять, оно принесет ему неплохой доход».