Дом с химерами

– «Но есть и божий суд, наперсники разврата! Он ждёт…» – закончил декламацию признательных показаний Михаил Михайлович, и протянул обе руки на предмет нацепить наручники. – Всё равно теперь сыщете, а мне бежать куда? И так «На дне», прямо по Горькому.

И поведал обыденную историю о том, как срывал поначалу душу на гастрономе ненавистного владельца и с ненавистным названием, растрачивая предпоследние копейки. А потом приобрёл на последние у бригадира «чёрных копателей», у вот этого, который морду воротит, вполне исправную, только приклад надколот, снайперку СВТ и дюжину патронов. Как присмотрел подходящую лёжку на чердаке соседнего дома…

Смахнул слезу на бороду Собачий пастух, душа тонкая, театральная; завыли, заскулили его собаки, души непосредственные, сочувственные…

Глава 17. Дневные заботы

В лаборатории

Лобов, патологоанатом судебной экспертизы Центрального района, к проблемам текущей эволюции в силу профессии относился поверхностно, поскольку тем только и занимался, что констатировал над всякой вскрытой грудной клеткой: «Ничто не ново под Луной». По той же причине в современных нам пищевых цепях он не тянул даже на постыдную роль некрофага. Тогда, как жирный кот Лобова по имени Прохор, обитавший тут же в резекторской… Поговаривали, что иногда доктор подолгу держит родственников, пришедших в морг на опознание, перед закрытыми дверями, бьёт в них пяткой и разговаривает о самых возмутительных пустяках дурным голосом, чтобы не слышны были из-за дверей рык, чавканье и плотоядное урчание.

– Что по поводу вашего «монтёра»? – недовольно переспросил Лобов в телефонную трубку и, поставив чашку с жизнеутверждающей жидкостью на вскрытую грудную клетку неизвестного «№ 13 от 17.10.», обернулся. В углу, у кафельной стены, его пугающе раскормленный угрюмо-чёрный Прохор с совершенно собачьим энтузиазмом жадно смотрел на тазобедренный сустав упомянутого «монтёра».

«Электромонтёр». Так, со слов сумасшедшей старухи террористки, прозвали вчерашнюю находку в дренажном колодце под домом Шатурова. По версии старушки, это был пропавший в далёком 1972 году работник «Мосэнерго» Николай Тесляренко, который якобы пришёл в том злосчастном году в тот злосчастный дом что-то там такое зловредное ремонтировать… И пропал. И вернулся только теперь, и в таком вот неприглядном виде. Версия эта подтверждалось и нарядом, выписанным на имя электрика этого самого, II разряда, и чудом сохранившимся в архивах «Мосэнерго», а также неподвластными времени хлопчатобумажными штанами, бывшими на тазобедренном суставе Николая Тесляренко, и справленными, как показала экспертиза, в 1971 году в женской колонии 68894-66 им. К. Цеткин. Оставалось только выдать беднягу Тесляренко – что там от него останется после сорока пяти лет забвения – родственникам, уже едущим откуда-то с Украины. И забыть.

«Нет же… – наморщил все семь складок на лбу Лобов. – Подай им развёрнутое заключение…»

– А что там разворачивать? – буркнул он вслух в телефонную трубку. – Ахнуло нашего Колю по башке так, будто он паровой пресс ремонтировал и заглянул под него посмотреть, как включатель сработает. А тот, вишь, и сработал. – Эксперт погрозил Прохору мосластым кулаком. – И отменно, скажу я вам, сработал, – покачав головой, продолжил Лобов. – Не отбрось Тесляренко ударом на задницу, вы б его и по сей день искали бы. Почему, почему… – скривился он на мембранное кваканье трубки. – Да потому, что не обратили бы внимания на горстку пыли. Да, удар сверху вниз. Да, черепно-лицевая травма, – покивал, соглашаясь с невидимым собеседником, эксперт.

Какое-то время он прислушивался к искажённому древним аппаратом голосу и прихлёбывал головокружительную смесь из чашки. Но когда оптимизм на том конце провода показался чрезмерным, угомонил абонента:

– Но всё-таки я не думаю, что это криминал. Почему, почему, – снова ворчливо повторил он, отставляя кружку на грудную клетку несчастливца «№ 13 от 17-го». – Потому, что удар не по касательной. Это не есть: «Нанесение тяжких телесных повреждений»… А что есть?

Лобов опять взял кружку и отпил то, что незаслуженно называлось кофе:

– Что-то вроде «обухом по голове». – Глянув поверх кружки на предмет обсуждения, он грозно свёл брови и шикнул: – Прохор!

Прохор не ответил ввиду чрезвычайной занятости. Несмотря на грузную свою комплекцию, он уже умудрился наполовину втиснуться в дыру пожелтелого черепа, и теперь тот катался по кафельному полу на уцелевшей затылочной части, перебирая задними кошачьими лапами.

– Ну, это как будто на него сверху упал, скажем, замковый мост? – предположил Лобов, но и сам, понимая, что предположение его звучит как-то уж слишком фантастично, поморщился. – Да откуда я знаю, что именно на него упало? Я же место происшествия не обследовал. Что-то тяжёлое и наверняка железное, например…

Из кафельного угла раздался ореховый хруст.