Дом с химерами

Арсений, аккуратно сложив газету, найденную у майора «Овцебыка», придержал накренившийся скелет и поднялся с дивана. Аннушка, бросив рыться в содержимом саквояжа, лежавшего на коленях скелета (если быть точным – на его берцовых костях), подняла голову. Ильич поднялся с пола, перестав распихивать по карманам шахматные фигурки моржовой кости. Пахомыч поднялся, просто потому что проснулся.

Только когда витые решётки дверей совсем расползлись, они смогли толком рассмотреть обладательницу нервического голоса.

Вдовье горчичное платье до пят, белый передничек, кружевная заколка в кренделе седеющих волос. Прямо-таки кинематографическая горничная из сериала о жизни графьёв и статских советников. И на соответствующем фоне – мебель старинная, люстры бронзовые, гобелены лионские, – точно попали узники подземелья в антикварную лавку где-нибудь в переулках Арбата.

– Квартира генерал-полковника Жужелицы? – шагнув наружу и пряча газету за пазуху, спросил Арсений.

Апартаменты Варге он бы узнал. А раз «где-то там», но не там, – это могла быть только квартира генерал-полковника, отставника ГРУ и бывшего коллеги «парнокопытных» спецназовцев, оставленных внизу. Соседа господина Варге, товарища Ф.Ф. Жужелицы. Список жильцов 4-го подъезда капитан Точилин знал наизусть.

– Так точно, – с армейской чёткостью доложила горничная, но при этом, вместо отдания чести под кружевной чепчик, сделала традиционный книксен.

Выйдя и поторопив своих спутников, Арсений оглянулся. На место лифтовых дверей со слабыми шорохом и скрежетом вернулась стена в зеленовато-золотистых обоях, а сверху бесшумно опустилась картина. На фоне красного батального заката гарцевал белый конь с седоком в форме советского генерала, – синие галифе с лампасами в два пальца, мундир весь в орденах, так что не видно даже муравчатого сукна, суровый взгляд из-под кустистых бровей в тени козырька фуражки. Но, судя по бюрократической осанке, генерал был рисован отнюдь не на поле боя и вряд ли даже в интендантском управлении фронта. Скорее всего, позировал генерал Жужелица в кресле своего кабинета. Как-то уж очень комфортно чувствовал он себя в седле со стаканом чая в медном подстаканнике. Ну да бог судья…

Рядом с портретом, проясняя если не всё, то многое, выпирала из стены печка-голландка, выложенная изразцами с росписью в духе Дюрера и со знакомой чугунной заслонкой, – всё тот же «Адам» с костями и всё той же надписью латинским шрифтом: «Somewhere here». Вот только нижняя часть печи была изрядно разворочена и, сколь тщательно ни была подметена кирпичная пыль, выглядела так, будто в последний раз топили её брикетами тротила.

Многозначительно хмыкнув, Арсений кивнул на дыру Ильичу. Тот хмыкнул в ответ не менее многозначительно. Было очевидно, – голландская печь с этой стороны и камин Варге с другой – имели по меньшей мере общий дымоход. И, соответственно, общую судьбу.

«Странно, – подумал Арсений, почёсывая трехдневную щетину под шарфом. – Странно, что никому и в голову не пришло, что “адская машинка” в дымоходе могла предназначаться вовсе и не банкиру, а его соседу…»

– Это хозяин? – кивнул на портрет капитан Точилин.

Горничная снова присела в полупоклоне.

– Так точно. Фердинанд Фёдорович Жужелица, генерал-полковник. Скончался позавчера. Ещё не подписала…

– Позавчера… – эхом повторил, будто подтвердил для себя, капитан Точилин. И как бы между прочим поинтересовался: – Скажите, а Фердинанд Фёдорович? Его, часом, не взрывом? – кивнул он на разрушенную топку голландки.

– Никак нет! – живо запротестовала горничная. – У него склероз был.

– Забыл, как дышать, что ли? – буркнул Ильич.

Арсений посмотрел на него укоризненно.

– Рассеянный склероз, – поправилась горничная, также посмотрев на Ильича с чопорной строгостью. – Он не вставал с кресла, поэтому и не смог увернуться.

– От кирпичей? – осторожно уточнил Арсений. Похоже, что связь с взрывом таки просматривалась, но не прямая.

– Никак нет, – по-прежнему твёрдо стояла на своём горничная, но добавила не так уверенно, вполголоса, будто для самой себя. – Наверное, от чемодана.

Арсений удивлённо вскинул бровью.

– От какого чемодана?

– А вы разве его не видели? – с тревожным недоверием и надеждой переспросила горничная – типичная «барышня» неопределённого возраста и намерений.

Переглянувшись с Ильичём, Арсений уверенно покачал головой.

– А как это могло случиться? Что чемоданом? Куда это он с рассеянным склерозом и чемоданом собирался?..

– Никуда не собирался, – потупила бегающие глазки «барышня». – Хоть это, конечно, и страшная трагедия, но случилось всё довольно обыкновенно. Фердинанд Фёдорович сидели, чемодан упали, они испугались, вскочили бежать, но поскольку у них рассеянный склероз. – Она протёрла сухие глазки платком и, деловито высморкавшись, заключила: – Пока вскочили бежать, уже и инфаркт.

– Действительно, страшно глупо, – хмыкнул Арсений, разглядывая печь на предмет её связи вообще с чемоданами. – Я хотел сказать, глупо и страшно, – поправился он. – Но с его сердцем и рассеянным склерозом и впрямь, пока убежишь куда, тут и удар хватит…