Дом с золотой дверью

На улицах тише, чем обычно: наиболее великодушные господа Помпеев разрешают своим женщинам и рабам отдохнуть от работы в последний день фестиваля. Магазин Виргулы закрыт, как и продуктовая лавка на углу улицы. Мимо пробегает собака, на ее шее повязана поникшая гирлянда цветов Дианы. Британника провожает ее взглядом и бурчит что-то на своем родном языке. Женщины смотрят, как собака запрыгивает на брусчатку, подволакивая задние ноги.

— Виктория идет к Феликсу, — говорит Британника.

— Ты, наверное, считаешь меня дурой за то, что вообще верила ей.

— Нет.

Британника идет дальше:

— Этого даже я не видела. Но я знаю, что она плохая.

Нет такой дорожки, которая бы пролегала через языковой барьер между Амарой и Британникой. Все оттенки значений, которые могут скрываться за словом «плохая», смазались, как и всегда, когда она говорит грубыми, неказистыми фразами, хоть Амара давно подозревает, что ее подруга сама по себе совсем не такая.

— Почему ты всегда плохо думала о Виктории? Потому что она называла тебя дикаркой?

— Я смотрела за ее глазами. Даже когда я не понимала всех слов, она говорила не то, что думала. Когда ты, Амара, уходила в бордель, она была другой, когда ты возвращалась, снова другой.

— Когда я уходила, она была другой? — переспрашивает Амара, силясь уловить мысль.

— Ты самая сильная. Она знает это; она не такая. — Британника смотрит на Амару, отвращение к Виктории ясно написано на ее лице. — Я пыталась предупредить тебя. Я всегда пытаюсь.

— Я думала, что ты просто ее не любишь.

Британника качает головой:

— Ты хочешь спросить меня про Филоса? Что я вижу?

— Ты наблюдала за ним?

— Всегда наблюдаю, после того как поняла, кто он для тебя.

— И что ты узнала? — вопреки себе, Амара боится услышать ответ.

— Он никогда не защитит тебя. Феликс убьет его быстро, очень быстро. Но я смотрела за его глазами. Он хороший. — Она кладет руку на сердце. — Я доверяю ему. Этот мужчина для тебя лучше остальных.

Слова Британники действуют на Амару совершенно неожиданным образом. Она так долго не могла спросить чужого мнения и при этом жила в постоянном страхе наказания и бесчестья, что сейчас чуть не плачет.

— Нет, — говорит Британника, прочитав ее эмоции. — Нет.

Они подходят к таверне Аселлины. По улице разносится тяжелый запах супа, алкоголя и табака, а с ним и гул голосов. Кажется, сварливая хозяйка решила не давать своим рабам выходной. Амара прикладывает руку ко рту, чтобы сдержать рвотный позыв. Британника с сомнением смотрит на нее.

— Я схожу вместо тебя?

— Нет. — Амара качает головой. — Я должна сама поговорить с Никандром.

Они заходят со стороны лавки, а не со стороны таверны. Никандр прислуживает посетителям. С тех пор как Амара видела его в последний раз, он стал только более тощим и грязным. В таверне не продохнуть. Над огнем у расчетной стойки кипит чан с водой, от него валит пар, а Никандр ходит весь в поту, с прилипшими ко лбу волосами. Амара и Британника встают в очередь. Никандр замечает Амару задолго до того, как пора будет ее обслужить, и она благодарна ему за то, что он зовет к себе помощника.

Хоть к Никандру присоединяется еще один раб, у них почти нет времени на разговор.

— Когда приходит Фабия? — спрашивает Амара. — Она регулярно здесь ест?

— Каждую пятницу, — отвечает Никандр. — Обычно рано утром.

Амара кивает:

— Не говори ей о нас.

На мгновение она думает сказать ему то, что ей теперь известно о Дидоне, но все-таки решает этого не делать. Пусть лучше Никандр верит, что его возлюбленная обрела покой.

— Спасибо, — благодарит она. — Держись.

Никандр рассеянно кивает, его уже требуют к себе другие посетители, недовольные тем, что он смеет урвать несколько секунд разговора, в то время как должен их обслуживать. Кажется, некоторые из них уверены, что смерть — это единственный отдых, положенный рабу. Амара и Британника оставляют его и выходят обратно на улицу. После таверны особенно приятно вдохнуть свежий воздух.

— Никандр бы не торчал здесь, если бы не Феликс, — говорит Амара. — Поверить не могу, что Зоскалес продал его этой сучке.

— Хороших хозяев не бывает, — замечает Британника. Женщины переглядываются, вспомнив, какие отношения их связывают. — Однажды ты меня отпустишь. Это другое.

Они идут дальше по главной дороге в сторону форума. В этой части города Амара каждую улочку обошла вместе с Дидоной, но сегодня, помимо ощущения потери, она чувствует непривычно сильное единение с Британникой. Когда они подходят к повороту, за которым расположен бордель, обе молча ускоряют шаг, чтобы как можно быстрее миновать это место.

На форуме тепло, отраженное белым мрамором, концентрируется в каменной клетке зданий. Голоса поднимаются вверх, точно дым от воскурений в храме Юпитера, и их хор звучит почти мелодично. Нет хрипло орущих уличных торговцев, только несколько лавочников еще пытаются продать поникшие цветы для подношений Диане. Амара выбирает себе два гладиолуса, которые выглядят чуть получше остальных.

— Мы не можем зайти внутрь храма, — говорит она Британнике. — Придется оставить их у двери.