Дом шелка. Мориарти

Я был Наполеоном преступного мира. Первым так меня назвал Шерлок Холмс, и без ложной скромности скажу: такая характеристика мне приятна. 1890 год был на исходе, а я, увы, и понятия не имел, что очень скоро мне предстоит высылка на остров Святой Елены. В описаниях приключений Холмса изредка встречаются ссылки на мою собственную жизнь, в основном они верны, и много распространяться на эту тему я здесь не собираюсь. Я был одним из близнецов, родившихся в уважаемой семье в городке Баллинасло, графство Голуэй. Мой отец работал адвокатом, но, когда мне было одиннадцать или двенадцать лет, он связался с Ирландским республиканским братством и, зная о том, какой опасностью это для него чревато, решил отправить меня с братом продолжить учебу в Англии. Так я попал в академию Холла в Уоддингтоне, где преуспел в астрономии и математике. Оттуда я перебрался в Корк учиться в Куинс-колледже, где я постигал науку у великого Джорджа Буля, и именно под его руководством в двадцать один год опубликовал трактат о биноме Ньютона, который, могу с гордостью признаться, не прошел в Европе незамеченным. В результате мне предложили заведовать кафедрой математики в университете, который, к сожалению, останется здесь неназванным, ибо там произошел крупный скандал, изменивший весь ход моей жизни. Проливать свет на природу этого скандала я не буду, скажу лишь, что гордиться в связи с ним мне нечем. Брат взял мою сторону, но родители после этой истории прекратили со мной всякое общение.

«Но в его жилах течет кровь преступника. У него наследственная склонность к жестокости…»

Эти слова принадлежат Холмсу, точнее, Ватсону – но они неверны, и прочитай эти строчки мои родители, они пришли бы в ужас. Я уже сказал, что они были люди уважаемые, и в моем разлапистом семейном древе не встречалось и намека на какие-то отклонения. Возможно, моим читателям трудно смириться с тем, что рядовой учитель по доброй воле посвятил себя карьере преступника, но именно это со мной и произошло. Я тогда давал частные уроки в Вулидже, и хотя среди моих учеников действительно было несколько курсантов Королевской военной академии, находившейся неподалеку, но утверждать, что я был «наставником военных», все же неверно. Один из них, трудолюбивый молодой человек по имени Роджер Пилгрим, набрал карточных долгов и в итоге связался с шайкой негодяев. Однажды вечером он пришел ко мне страшно подавленный. Он боялся вовсе не полиции. Его же шайка ополчилась на него из-за небольшой суммы денег, которую он якобы был должен, и Пилгрим серьезно опасался, что его в прямом смысле разорвут на части. Без особой охоты я согласился выступить в его защиту.

Тогда я и сделал открытие, изменившее мою жизнь во второй раз… а именно что преступное отребье – воры, грабители, фальшивомонетчики, шулеры, которые расползлись по Лондону, как чума, – все они безнадежные недоумки. Я думал, что буду их бояться. Ничего подобного. Мне было бы куда беспокойнее, попади я в стадо овец. Я сразу понял: им самым решительным образом не хватает организатора, и, как математик, я для этой роли подходил идеально. Если в их гнусные делишки я привнесу дисциплину, как в случае с биномными уравнениями, я создам силу, которая подомнет под себя весь мир. Поначалу эта задача увлекла меня, как упражнение для тренировки мозга, но, не скрою, подумывал я и о личной выгоде, потому что от жизни впроголодь я стал уставать.

На достижение поставленной цели ушло больше трех лет – не исключено, что когда-нибудь я опишу этапы этого пути, хотя… едва ли. Помимо прочих соображений, хвастовство никогда не было моим слабым местом. Моим кредо всегда была анонимность – как полиции охотиться на человека, в чьем существовании они вынуждены сомневаться? Скажу лишь, что Роджер Пилгрим остался со мной и оказывал мне услуги физического свойства, когда кого-то требовалось в чем-то убедить – иногда такая необходимость возникала, хотя к насилию мы прибегали крайне редко… грубые методы Кларенса Деверо и его шайки – это было не для нас. Мы с Роджером стали ближайшими друзьями. Я был свидетелем у него на свадьбе и до сих пор помню день, когда его жена родила их первенца, Джонатана. Вот мы и подобрались к началу нашей истории.

Заканчивался 1890 год. Я был на коне и не сомневался, что моя карьера будет только процветать. Весь преступный мир Лондона работал на меня. Пока формировалась моя империя, время от времени лилась кровь, но постепенно все отладилось, и всякого рода неприятности отошли в прошлое. Даже самые отъявленные злодеи, а также самые безмозглые в конце концов поняли: работать под моим прикрытием им только выгоднее. Да, немалую долю их прибыли я забирал себе, но я всегда был рядом, когда у них начинались хлопоты, с готовностью платил за них выкуп или нанимал им защитника. Оказывал я и другие услуги. Взломщик ищет скупщика краденого? Жулику нужен достойный поручитель? Я сводил людей, открывая для них нужные двери.