Дом шелка. Мориарти

Миссис Хадсон на это неожиданное развитие событий отреагировала на удивление спокойно. Конечно, она прочитала газеты и ограничилась всего одной короткой фразой, когда подавала мне завтрак: «Все это полная чушь, доктор Ватсон». Видимо, упоминание Шерлока Холмса в таком контексте ее задело, и сейчас, много лет спустя, мне приятно сознавать, что своему самому знаменитому постояльцу она верила безраздельно. Впрочем, кто еще знал его так хорошо, как она? Долгие годы, которые он провел в ее доме, ей приходилось мириться с его самыми разными особенностями и причудами: отчаявшиеся и часто нежелательные посетители, поздняя игра на скрипке, упадок сил после употребления кокаина, длительные периоды меланхолии, выстрелы в оклеенные обоями стены и даже курение трубки. Безусловно, Холмс щедро платил ей за квартиру, но она никогда не жаловалась и сохранила ему преданность до самого конца. Она периодически возникала на страницах моих рассказов, но скажу честно: я знал о миссис Хадсон очень мало. Мне даже неизвестно, как она стала владелицей дома на Бейкер-стрит (кажется, унаследовала от мужа, но, что случилось с ним, сказать не могу). После ухода Холмса она жила одна. Я очень жалею, что мы почти не говорили с ней по душам и я воспринимал ее как некую данность. Так или иначе, мои размышления были прерваны появлением этой дамы в обществе очередного посетителя. Я слышал звонок в дверь и звук шагов на лестнице, но был настолько погружен в себя, что мой мозг лишь зарегистрировал эти звуки. В итоге я оказался совершенно не подготовлен к появлению преподобного Чарльза Фицсиммонса, директора школы «Чорли Гранж», и, боюсь, приветствовал его с выражением полного непонимания на лице, будто мы прежде не встречались. Меня может оправдать только одно: он был запахнут в толстое черное пальто, лицо скрывала шляпа, а подбородок был упрятан в шарф. Зимняя одежда его еще больше полнила.

– Извините за неожиданное вторжение, доктор Ватсон, – сказал он, освобождаясь от уличной одежды и являя миру пасторский воротник, сразу же подстегнувший мою память. – Я поначалу сомневался, идти сюда или нет, а потом решил, что это мой долг. Долг! Но сначала у меня вопрос к вам, доктор Ватсон. Невероятная история, приключившаяся с господином Шерлоком Холмсом, – это правда?

– Правда лишь то, что Холмса подозревают в преступлении, которого он не совершал, – ответил я.

– Но я прочитал, что он в бегах, что ему удалось вырваться из тюрьмы.

– Так и есть, господин Фицсиммонс. Ему также удалось таинственным образом уйти от своих обвинителей – таинственным даже для меня.

– Вам известно, где он?

– Ни в малейшей степени.

– А мальчик, Росс, – о нем новости есть?

– В каком смысле?

– Вы его нашли?

Видимо, Фицсиммонсу не попались на глаза статьи о жуткой смерти мальчика – при всей сенсационности этой истории имя Росса ведь названо не было. Значит, на мою долю выпало сказать гостю суровую правду.

– Боюсь, мы опоздали. Росса мы нашли, но он был уже мертв.

– Мертв? Как это случилось?

– Его избили до полусмерти и оставили умирать возле реки, в районе моста Саутворк.

В глазах директора словно мелькнула вспышка, и он тяжело сел на стул.

– Боже правый! – воскликнул он. – Кто же мог так обойтись с ребенком? Откуда в этом мире столько злобы? Что ж, доктор Ватсон, мой визит к вам оказался излишним. Я ведь думал, что помогу вам найти мальчика. Мы нашли некий предмет, вернее, его обнаружила моя дорогая жена Джоанна. Я принес его сюда, надеясь, что местопребывание господина Холмса вам известно, вы ему это передадите, а уж он, несмотря на собственные хлопоты, все-таки найдет время… – Голос его угас. – Слишком поздно. Не надо было мальчику уходить из «Чорли Гранж». Я знал, что добром это не кончится.

– Что за предмет? – спросил я.

– Я его принес. Его, как я сказал, жена нашла в общей спальне. Она переворачивала матрасы – раз в месяц мы их проветриваем и дезинфицируем. У некоторых мальчиков водятся вши… Мы ведем с ними беспощадную войну. В общем, кровать, на которой спал Росс, отдана другому мальчику, и вот мы нашли под матрасом тетрадку. – Фицсиммонс достал тонкую тетрадку в грубой обложке, выцветшую и помятую. Детской рукой карандашом на обложке было выведено имя: «Росс Диксон».

– Когда Росс у нас появился, читать и писать он не умел, но азам мы его научили. У каждого ребенка в школе есть тетрадка и карандаш. По его тетрадке видно: упражнениями он пренебрегал. Внутри сплошной хаос. Он все время рисовал какие-то каракули. А сейчас мы в нее заглянули, и то, что нашли, показалось нам важным.

Он открыл тетрадку посредине и показал нам аккуратно сложенный лист бумаги, – видимо, он был спрятан здесь от посторонних глаз. Это была реклама, дешевый листок, приглашавший на аттракцион, каких раньше было много где-нибудь в Ислингтоне или Чипсайде, но в последнее время они встречались все реже. Текст украшали изображения змеи, обезьянки и броненосца. Надпись гласила: