Дом шелка

Роды были быстрыми. Судя по церковному колоколу, который прозвонил всего один раз, прошло меньше часа. Роуэн присутствовала на нескольких родах вместе с матерью, но ни разу не видела, чтобы женщина не плакала или не выкрикивала проклятия. Кэролайн молчала, глаза ее закатились так далеко, что их не было видно вовсе. Повитуха говорила мало, только если нужно было подать еще чистой ткани, и в конце, когда попросила Роуэн подержать ноги роженицы, чтобы помочь новой жизни высвободиться.

Роуэн никогда не видела такого крошечного младенца, едва ли больше кролика и такого же худенького. Девочку. Все ее тельце покрывали волосы, такие густые, что она больше напоминала не человеческого детеныша, а обезьянку. У Роуэн сердце сжималось от жалости. Как же рано она родилась, настолько раньше срока.

Когда все закончилось, повитуха передала бедную малютку, обернутую в муслин, хозяину дома. Кэролайн Холландер ни разу не пришла в себя во время родов, не реагируя ни на что с того самого дня, когда они вытащили ее из реки.

Хозяин оцепенело сел в кресло у кровати с ребенком на руках, едва ли понимая, что у него родилась дочь.

– Вы уже выбрали ей имя, сэр? – спросила повитуха, прибираясь в комнате.

Он поднял голову и посмотрел на них обеих, будто видя в первый раз.

– Диана, – прошептал он. – Диана Грейс.

Роуэн сосредоточилась на ребенке. Розовая кожа постепенно темнела, прямо на глазах она становилась пунцовой, почти синей. Малышка захныкала.

– Бедняжка, – ласково сказала повитуха.

В дверях показалась Пруденс:

– Ее нужно крестить.

Но Патрик Холландер и слышать ничего не хотел.

– Оставь меня, женщина! – воскликнул он. – Я не могу мыслить ясно! – Солнце уже село, и в комнате сгустились тени. Взгляд его остановился на неподвижной фигуре жены на постели рядом. – Я так отчаянно хотел ребенка, но никогда, никогда – вот так. Это все моя вина. – Он передал малютку Роуэн и, с трудом держась на ногах, вышел из комнаты, чуть не упав на ступеньках и хлопнув входной дверью.

– Будем надеяться, он пошел за священником, – произнесла Роуэн.

– Я скорее боюсь, что в таверну, – заметила Пруденс, наблюдая за ним из окна.

Тут повитуха охнула, и они обе стремительно обернулись к ней. Укрывавшие хозяйку простыни пропитались кровью.

– Сердце не бьется, – прошептала повитуха, прижав палец к шее Кэролайн.

Прошло меньше часа с тех пор, как ее мать оставила этот мир, и Диана с последним вздохом скончалась на руках Роуэн, кожа ее стала белее мрамора.

Хотя Патрик Холландер и согласился на похороны своей жены, ребенка он отдать не захотел. Когда вместе с гробом для Кэролайн пришел маленький гробик, даже меньше шляпной коробки, он взял его и выпроводил всех из дома.

Когда им разрешили вернуться, гробика нигде не было, и никто из них, ни Пруденс, ни Джеримая, ни Элис с Роуэн, не осмелились спросить у Патрика, где он.

Глава 41

Июль, 1769 год, Оксли

Хотя телом Патрик Холландер и оправился от болезни, когда чуть не утонул, и смог пережить потерю жены и ребенка, дух его ослаб. Его прежняя бескрайняя уверенность в себе пошатнулась, походка выдавала в нем сломленного человека, который уже не понимал и даже не хотел быть частью этого мира. Утром в день похорон Роуэн видела, как он стоит на церковном кладбище, дрожа как тополь на ветру. О привлечении его к ответственности за трагедию речи, безусловно, даже не шло. Хотя они с Мэри и Томми точно видели, что произошло, Роуэн с Томми не осмеливались заговорить, а Мэри давно вернулась в Лондон.

Кэролайн похоронили в платье из шелка, которым она так восхищалась, переплетение смертоносных цветов стало ее погребальным покровом. Роуэн так и не смогла избавиться от чувства вины за свою роль в этой трагедии, оно тянуло ее к земле, словно тяжелое облачение, которое она была обречена носить вечно. Она не сумела предупредить госпожу об опасности, которую ощущала, о зле, вплетенном в саму ткань, и не помешала ей надеть тот наряд. Это она приготовила снадобье для Элис, которое послужило не для того, чтобы спасти ее от беды, а стало причиной смерти младенца госпожи. Угрызения совести не оставляли ее в покое.

Как-то вечером, когда хозяина не было, Роуэн не выдержала. Встав на верхнем пролете лестницы для слуг, за дверью, она ждала в тени, пока не появилась Элис. Когда горничная шагнула внутрь, Роуэн схватила ее за запястье и изо всех сил прижала к стене.

– Скажи-ка, – прошипела она, – ты дала нашей госпоже то снадобье?

Элис дернулась, но Роуэн не собиралась отпускать ее, пока не услышит правду.

– Ведьма, – выплюнула горничная.

– Как ты смеешь называть меня так! Еще недавно ты умоляла помочь тебе, помнишь? А теперь, – продолжила Роуэн, усилив хватку так, что Элис застонала от боли, – скажи правду.

Элис яростно замотала головой, но Роуэн держала крепко.

– Это ты приготовила зелье. Может, тебе стоило быть осторожнее, – в конце концов ответила Элис.

Роуэн вскипела, получив подтверждение своим подозрениям.