Дом со звездной крышей

– Ну, почему сын? Нет, Дарко! – Йованка смотрит очень сурово, но на самом деле она радуется, что развеселила Киру.

Почти все гости передавали Кире, ее врачу, да и Косте подарки: сыр, молоко и масло, фрукты и наливки от дальних знакомых, соседей, и, кажется, просто от первых встречных.

– Мы покупали в городе вазу для тебя, – наперебой рассказывают дети Томы, – рассказали хозяину лавки, какая ты замечательная, славная, милая, и он дал нам картину. Смотри, с корабликом. Повесим на эту стену? Сейчас папу позовем, он повесит или может ты? – последнее высказывание обращено к Косте, он скованно улыбается в ответ, но все же забивает гвоздь в стену и вешает напротив Кириной кровати маленькую картину в деревянной рамке – морской пейзаж с корабликом.

Первое время расчетливому, сдержанному Косте, привыкшему к Московской холодности, было странно смотреть на искреннюю заботу, на бестолковую суету и ненужные подарки. И все же со временем, через пару-тройку недель, он проникся к этим искренним людям огромной нежностью. Прошел всего месяц после того, как он приехал в Черногорию, и не только Кирины друзья, но и случайные знакомые стали спрашивать у Константина о его делах, планах и настроении. Официантка в кафетерии, продавец овощей и фруктов на рынке, сухонькая старушка, хозяйка кондитерской, – все они очень быстро подружились с Костей, запомнили его привычки, вкусы и предпочтения, спрашивали про работу и Киру, чем-то угощали.

– Вот, возьми теплый хлебушек, – говорила пожилая женщина из кондитерской, заворачивая для Кости еще одну булочку, – может твоя подруга его будет? Он вкусный, я специально для нее испекла.

Константин неловко благодарил, кивал и нес подарок Кире. Он держал сверток бережно, одной рукой, прижимая его к груди, точно так, как много лет назад, в детстве носил домой хлеб, когда мама посылала его в ближайшую булочную.

– Кира, тебе подарок! – радостно заявлял он с порога.

– Показывай. Что-то вкусное, да? От кого?

Кира улыбалась и с любопытством рассматривала гостинец.

Костя садился рядом с ней, долго и подробно описывал человека, приславшего подарок, старался вспомнить детали: грустные глаза, добрую улыбку, цвет одежды, сказанные слова. Кире нравилось слушать эти рассказы и описания. К тому же подобные подарки никогда не оставались без внимания: девушка разворачивала сверток, отламывала небольшой кусочек, пробовала, благодарила. А Костя старался передать ее слова, и как можно искреннее поблагодарить от себя тоже.

Во многом жить в больничной палате, заботиться о Кире, поддерживать ее, просыпаться ночами от ее крика, ждать изменений и не сойти с ума, Косте удавалось благодаря удивительному участию и неравнодушию окружающих людей. Даже Марко, как и прежде приезжавший к Кире пару раз в неделю, время от времени спрашивал Костю о делах и самочувствии.

Но из всех Кириных посетителей и Костиных знакомых по-настоящему Константин подружился только с Томой. С самой первой минуты знакомства Тома покорила его своей веселой болтливостью и неиссякаемым жизнелюбием. А может тем, что она одна много и подолгу разговаривала именно с Костей, спрашивала про его жизнь здесь в Черногории, про ночи на раскладушке возле Киры, про Москву, работу, рассказывала про Жабляк, Кирин дом и нисколько не сомневалась, что скоро девушка выздоровеет, и пара вместе уедет туда.

В один из своих приездов Тома оставила детей развлекать Киру, а сама увела Костю пить кофе.

– Как твои дела? – привычно поинтересовалась она, под руку с Костей спускаясь в кафетерий, расположенный в подвале клиники.

– Нормально, – мужчина не знал, что ей рассказывать, – Кира, работа – все без изменений.

– А друзья? – Тома заинтересовано приподняла бровь.

– Что друзья?

– Ты тут один, тебе, наверное, очень одиноко без семьи, друзей. Но ты никогда нам ничего о них не рассказываешь. Почему так?

Костя засмеялся, обдумывая Томины слова.

– Знаешь, Тома, в Москве все немного иначе. Или может быть у меня все иначе. Там у меня добрая сотня знакомых, коллег, деловых партнеров и есть два-три человека, кого я могу назвать друзьями. Но это Московская дружба, не Черногорская, она несколько сдержаннее и холоднее.

– Печально, – Тома вздохнула. – Тебе никто не звонит спросить, как дела, как тебе здесь?

– Больше тебе скажу, – усмехнулся Костя, – у меня даже никто не знает, что я в больнице в Черногории с Кирой, я только матери сказал.

Тома вздохнула и довольно долго что-то обдумывала. Выпив кофе, она отправилась обратно в палату. Перед дверью Тома вдруг остановилась и задумчиво спросила своего спутника.

– Ты поэтому к Кире приехал?

– Почему? – Костя удивленно посмотрел на девушку.

– Мне кажется, ты доверяешь ей. Только она для тебя по-настоящему близкий человек?

Костя вздохнул.