Дом Солнц

– Я думал, тебе не понравится, – наконец сказал Чистец.

– Нет, ты произнес замечательную речь, правдивую с первого до последнего слова. Будь Минуарция жива, она сказала бы то же самое.

– Мне хотелось подобрать верные слова. Минуарцию я знал хуже твоего, но уверен – ей понравилась бы правда. Вряд ли она хотела бы, чтобы ее жизнь приукрашивали.

– Ты взял верный тон. – Я тяжело вздохнул, понимая, что либо окончательно оттолкну Чистеца, либо перетяну на свою сторону, – грань была очень зыбкой. – После похорон я убедился, что был не прав насчет тебя. Когда наказали Портулак, у меня появилась, точнее, промелькнула мысль, что ты замешан тут сильнее, чем мы думаем. – Я нервно сглотнул. – Потом убили Минуарцию, и я…

– …решил, что это моих рук дело?

– Да, по глупости. Кто-то же виноват. Я подозревал тебя, хоть и недолго. Прости, так получилось… – Говорить стало тяжело, грудь вздымалась, будто я только что поднялся на гору. – Ты позволил Волчник продолжать допросы, вот я и решил… Ну, что ты рассчитываешь на неудачный исход.

– Чтобы ничего не прояснилось.

– Ты ведь понимаешь, откуда такие мысли?

Судя по выражению лица, принятие любого решения Чистец готов был растянуть на световые годы.

– А сейчас? – невозмутимо спросил он.

– Твоя речь все изменила.

– Несколько удачных слов? А если я притворялся? Если я впрямь убийца?

– Только ты не притворялся.

– Нет, – сказал он после долгого молчания. – Не притворялся. Говорить о Минуарции было трудно. Ведь я знал, что убийца здесь, рядом.

– Значит, мы заодно. – Я повернулся к Волчник и к мозаике из блестящих плит с корчащейся начинкой. – Вот почему расправу нужно остановить, пока не поздно. Волчник не убийца, но она нам не помогает. Я понимаю ее ненависть и желание отомстить, но сейчас не время и не место.

Снова раздался треск энергетического разряда. Снова за ним последовал крик Синюшки.

– Волчник! – громко позвал Чистец. – Пожалуйста, сделай паузу.

Волчник обернулась. Она целилась прямо в нас, глаза полыхали звериной злобой. На балконе защитных приспособлений не было. Если пистолет не запрограммировали против стрельбы по Горечавкам, одно неосторожное движение могло привести к гибели пяти-шести шаттерлингов.

– Что случилось, шаттерлинг Чистец?

– Ничего, Волчник. – Как ни старался Чистец скрыть волнение, голос его дрожал. – Я подумал, что пора устроить перерыв.

– Мы ничего не выяснили.

– Тем не менее… нелишне проанализировать нашу тактику, а может, внести изменения.

К моему облегчению, Волчник опустила пистолет и повернула регулятор интенсивности луча заряда – вероятно, поставила на предохранитель, затем двинулась к нам. Пистолет повис в воздухе.

– Это никуда не годится. У меня же получалось!

– Ничего у тебя не получалось, – парировал я.

– Разве Лихнису не запретили присутствовать на допросах? – недовольно уточнила Волчник у Чистеца.

– Запрет касался зала для допросов, – ответил вместо него я. – Балкон – место общественное. Следом за мной придется удалить и имирийцев.

– Еще немного, и Синюшка раскололся бы, – сказала Волчник Чистецу, упорно меня игнорируя. – Я это чувствую интуитивно.

– Беда в том, что неизвестно, сколько придется терзать Синюшку, прежде чем он заговорит, – заметил Чистец. – А он, образно выражаясь, ресурс невозобновляемый. Если убьешь этого, другого Синюшки про запас нет.

– Мне хватит одного.

– Боюсь, Чистец прав. – Аконит примиряюще улыбнулся. – Ты славно потрудилась, мы все тебе благодарны, но сейчас сто́ит подумать о новой тактике.

Чистец взглянул на меня, потом снова на Волчник.

– Синюшка меня слышит? – тихо спросил он.

– Нет. Я отключила ему аудиоканал, когда ты меня остановил.

– Телесные повреждения мы больше наносить не станем. По крайней мере, пока не испробуем все другие способы. Поэтому скорректируй интенсивность луча так, чтобы не пробивать стекло. Будем симулировать пытку, расстреливая инфосоединения между слоями.

– Чистец, Синюшка почувствует разницу. Боли-то не будет.

– Значит, обойдемся без боли. Синюшка и так почувствует, что истончается, теряет слой за слоем. Даже без боли ощущение не из приятных.

– Он поймет, что процесс обратим.

– Но уверен не будет, особенно если продолжать стрельбу. Пока Синюшку еще можно собрать в единое целое, способное разговаривать и ходить. А если и дальше простреливать слои, он превратится в книгу, где половина страниц вырвана, в определенный момент окажется за гранью восстановления – и почувствует это.

Вряд ли Волчник изменила мнение, но едва ли ей хотелось в открытую пререкаться с Чистецом и другими. Ей предлагали продолжить допрос, то есть давали отличный шанс сохранить лицо перед зрителями. Руки, конечно, будут связаны, но это не так унизительно, как полное отстранение.

– Мне это не нравится, – тем не менее заявила она.

– Но ты подчинишься, – договорил за нее Чистец. – Милая, это оптимальный вариант. Если он окажется тупиковым, я первым признаю ошибку. Но пока поступим именно так.