Дом страха

— Ну и сволочь, — в сердцах произнесла Ханна. — Все это началось только из-за его интрижки с секретаршей. И знаешь, что больше всего не укладывается в голове? Меган Шаффер похитила Эбигейл, чтобы задеть его, заставить его обанкротиться, выплатив выкуп… Но он этого не сделал! Просто бросил ребенка на верную смерть. В смысле… пусть даже Меган и ненавидела его, она все равно считала его лучшим человеком, нежели он есть на самом деле.

— Ну да, — отозвался Бернард, согласно кивнув. — А знаешь, что еще не укладывается в голове? То, как ты зациклилась на этом деле, когда оно уже закрыто. И если цитировать «Гленмор-Парк газетт», то закрыто именно твоими стараниями. Все позади, Ханна. Ты отлично справилась. Научись наслаждаться небольшими победами в жизни. Знаешь, что я сделаю? Куплю тебе торт. Со взбитыми сливками. Устроим небольшой праздник в честь Ханны — грозы похитителей. Я приглашу весь детективный отдел.

— Я тебя убью, если ты это сделаешь, — ровным голосом произнесла Ханна, не совсем понимая, в шутку это было сказано или всерьез.

— Несильно-то напугала… Мы уже установили, что на самом-то деле ты не можешь работать ни с кем, кроме меня.

Несколько минут они посидели в молчании. Ханна думала про Эбигейл, Наамит и Рона. Про их будущее.

— Что-нибудь еще? — спросил бармен.

— Только счет, пожалуйста, — ответила ему Ханна. Потом посмотрела на напарника. — Я попытаюсь, хорошо?

Бернард улыбнулся ей.

— Это все, о чем я на самом деле прошу, — отозвался он. ***

Первый раз войдя в свою комнату после похищения, Эбигейл ощутила такое невероятное облегчение, что все ее мускулы вдруг разом стали ватными. Она ухитрилась добрести до своей кровати и опасливо улег­лась на нее. Голова все еще болела, пусть даже с того грозового вечера, когда она ею ударилась, прошла уже неделя. Всю эту неделю она провела в больнице.

Эбби была рада вновь оказаться со своими родителями, но пребывание в больнице до предела вымотало ей нервы, и она не раз ловила себя на том, что начинает безудержно плакать. Все думали, что понимают. Она ведь через столько прошла. И у нее сотрясение мозга. Так что слезы вполне объяснимы.

Но ничего-то они не понимали. Она попыталась объяснить это всего лишь раз, своей матери, но сразу же увидела замешательство у нее в глазах.

После целой недели полного одиночества в едва освещенном подвале всего казалось слишком. Слишком много врачей, медсестер и психологов. Слишком много детективов и агентов ФБР, задающих ей вопросы. Слишком много друзей и родственников, постоянно навещающих ее с подарками. Слишком много света.

И Эбигейл все никак не могла свыкнуться со своей так называемой «славой». Грейси сказала ей, что «все на свете» знают, кто она такая. И пусть она считала это преувеличением, но видела саму себя слишком на многих телеканалах, чтобы оставаться в неведении. Ее мама пыталась уберечь ее от всего этого, но это было невозможно. Семь разных пациентов больницы и две медсестры попросили сделать с нею селфи. Несколько раз к ней пытались пробраться репортеры.

Едва только получив новый телефон, Эбигейл сразу зашла на свой аккаунт в «Инстаграме», увидела знаменитые фото с требованиями о выкупе и тысячи комментариев — и тут же вышла. Ей пришлось дать легкое успокоительное, чтобы помочь заснуть в ту ночь.

Все, чего ей хотелось, — это свернуться калачиком на своей кровати, и чтобы мама сидела рядом, гладя ее по волосам.

И вот теперь ее наконец отпустили домой. Она лежала на кровати, уставившись в потолок.

— Эбби, не хочешь чего-нибудь попить? Или поесть? — спросила ее мать, стоя в дверях. У нее был этот тон — Эбигейл уже научилась в последнее время его распознавать. Мама волновалась, но старалась этого не показывать.

— Нет, спасибо, — отозвалась она. — Я не голодна.

Эбигейл теряла вес — это тоже беспокоило ее родителей. Частично причиной было сотрясение, которое вызывало у нее дурноту, и стоило съесть чуть побольше, как сразу приходила тошнота. А частично — просто полная каша в голове.

Мать подошла и поцеловала ее в лоб. А потом вышла, практически на цыпочках, словно звук ее шагов тоже мог показаться слишком громким при столь хрупком состоянии дочери.

Просигналил ее телефон. Эбигейл глянула на экран. Сообщение от Грейси.

«Уже дома?»

Она набрала: «Ну да, только пришла».

«Все в школе про тебя спрашивают».

Девочка уставилась на экран, вся сжавшись. Вот так теперь все и будет? Она пойдет в школу, и люди будут постоянно говорить про похищение, расспрашивать ее про него, интересоваться, как она себя чувствует, перешептываться у нее за спиной?

Не может все это просто… наконец кончиться?

«Ясно. Скажи им, что я ок», — написала она.

«Помнишь, как я рассказывала тебе про новые штаны Саманты? Которые она постоянно носит?»

«Ну да».

«Угадай, кто сегодня пришел в школу в ТАКИХ ЖЕ штанах».

«Не знаю. Кайла?»

«Нет. Миссис Хьюбер!!!»

Эбигейл хихикнула. «OMG [46]», — набила в ответ. И вдруг осознала, что смеется впервые с тех пор, как сбежала от похитительницы. Это было… приятно.