Дом Судьбы

– Знаешь, что твоя мама говорила про сельскую местность? – спрашивает Нелла, вылезая обратно через дыру в окне, которую сделала Тея. – Делать там нечего!

Со смехом она спрыгивает вниз и, прикрыв глаза рукой, смотрит на дом.

– Но тут дел невпроворот.

Утреннее небо все еще бледно-голубое, повсюду на траве сверкает роса. Нелла наблюдает за тем, как ловко Тея выбирается через пустую оконную раму.

– Как раз после того, как я узнала про тебя, – говорит она, – я предложила Марин рожать здесь. Или, если бы ты родилась в городе, тебя можно было бы отвезти в Ассенделфт.

Тея, отряхивая юбки, удивленно смотрит на тетю.

– Ты предложила привезти меня сюда?

– Именно. Сказала, что здесь не будет посторонних глаз. И ты сможешь спокойно тут жить.

– Не похоже на тебя. Ты всегда восхищалась городом.

Нелла ничего не отвечает, и они ищут местечко возле лавандовых кустов. Роса оседает на юбках, вымачивая подол.

– Что подумает Корнелия, когда увидит, сколько еды мы забрали? – хмыкает Тея.

– Скорее всего, обрадуется, что мы едим.

– Она последует за нами, как по хлебным крошкам. Как по тем подсказкам, что ты нашла.

– Я нахожу дорогу по миниатюрам, – усмехается Нелла, – а Корнелия – по булочкам? Не рассказывай ей.

Какое‐то время Тея задумчиво жует булку.

– Ты всегда говорила, что обвенчана с городом. Считаешь, только там я могу жить?

Нелла задумывается.

– Да, я действительно говорила так долгие годы. И в этом все еще есть смысл. Город – это много возможностей.

– Но не сейчас. Пока еще нет.

Чувствуя беспокойство и не желая больше противоречить самой себе, Нелла поднимается на ноги.

– Нужно отвести кобылу от изгороди. Ничего, если ты побудешь тут одна?

Тея закрывает глаза и подставляет спину солнцу.

– Прекрасно справлюсь.

* * *

Нелла идет мимо лавандовых полей своей матери и фруктовой стены, через сады, вдоль о́зера, в поля. Кобыла терпеливо ждет, и Нелла не торопясь отводит ее пастись к яблоням. Стоя в пятнистой тени, Нелла вдруг слышит звук раскалываемого дерева. Поднимает голову.

Сквозь деревья Нелла видит, что Тея нашла топор – скорее всего, в шкафу с инструментом Герта Ортмана – и методично обходит первый этаж, тюкая топором по старым доскам, выламывая их, чтобы открыть ставни. Древесина настолько хрупкая, что с легкостью ломается, словно лишь того и ждала.

Нелла не может сдвинуться с места. Медленно открывающийся дом напоминает ей о неуверенности, о том, что старый страх перед ним все еще не до конца преодолен. Кажется, дом открывает глаза, как будто впервые за долгое время просыпается. И стоя перед ним, Нелла ощущает, что какая‐то часть ее самой, дремавшая столько лет, тоже возвращается к жизни. И она не уверена в этой своей части. В ее достоинствах, сильных и слабых сторонах. Прошло слишком много времени. Возможно, этот дом всегда ждал, палимый солнцем и поливаемый дождем, всегда ждал ее возвращения. Но вопрос в том, стоило ли ей возвращаться?

Нелла приближается к дому. Тея уже сняла доски с входной двери – и обходит вокруг. Незаметно для племянницы, увлеченной снятием пут, в которых находился дом, Нелла входит в прихожую, а потом – в кухню. Представляет, как здесь суетится Корнелия. Гремит сковородками, ворчит, снимает пробу, гоняет Лукаса со столов. Представляет, как Отто сидит на месте ее отца, читая газету или книгу.

При мысли об Отто Нелла внимательно прислушивается. Убедившись, что Тея все еще поглощена своей «работой по дереву», она запускает руку в сумку и достает старый план Ассенделфта, сплошь исписанный по углам почерком Каспара Витсена. Как она тогда злилась, как же ей было больно! Но потом она представляет горшок алоэ у кровати. Его беспокойство за Тею, его решимость помочь в ее поисках. Нелла думает о его настойках, о непринужденных беседах. О том, как рассказывала Каспару о своей матери и ее умении обращаться с травами. Она ни с кем раньше этим не делилась.

Нелла переводит взгляд на дверь. На миг она видит картину: ее мать стоит рядом, разговаривая с пришедшими за помощью женщинами. Здесь, прямо на пороге. Они благодарны госпоже Ортман за ее благоразумие и навыки.

Встряхнувшись, Нелла отгоняет от себя призраков прошлого и смотрит на карту. Вот нарисованные рукой Каспара схемы пристройки к кухне – чтобы получилась теплица. Его пометки по поводу отопления, его расчеты и примечания. Сейчас ничто из этого не раздражает и не причиняет Нелле боли. Возможно, в этих строчках – обещание будущего. Что говорил ей Каспар, сидя за кухонным столом на Херенграхт? Сад – все, что мы есть, и все, что мы будем.

Отто тоже отметился. Его рукой сделана надпись на стене нарисованного здания: «Брандт и Винтсен Ко. Поставщик ананасов из Амстердама по всему миру». Нелла выпрямляется. Как легко эти двое пропустили ее имя, хотя дом, о котором они мечтают, принадлежит именно ей. Нелла думает о Тее. Сияющая в лучах солнца, обрамленная строго симметричными формами старого дома, она держит в руках топор, принадлежавший отцу Неллы. Вид впечатляет. Нелла снова вспоминает слова Теи – о женитьбе на ней Якоба и приобретении нового клавесина. А Нелла это, можно сказать, упустила!