Дом Судьбы

Нелла отчаянно желает, чтобы Отто проснулся и спустился вниз, избавив ее от этих неприятных воспоминаний. Но в сознании уже возникает образ матери. Миссис Ортман была когда‐то привлекательной, пышнотелой и мудрой женщиной, но все, что Нелла видит, – как мать бьется головой о стену спальни. Она ощущает, как внутри щелкает, когда пришлось взять ее за руки. Как ее мертвые глаза неотрывно смотрели на озеро Ассенделфт. Нелла помнит мягкость кожи матери, как прижимала кусочек ваты к ее кровоточащему лбу. Как бесконечно долго укладывала мать в разворошенную постель. Арабелла, слишком юная для этого ужаса, смотрела широко раскрытыми глазами, как старшая сестра избегает острых ногтей матери, ее кислого дыхания. Из горла матери вырывались гортанные упреки. Временами сестрам казалось, что они дети животного.

Чтобы избежать вопросительного взгляда Теи, Нелла изучает остатки своего завтрака. В Ассенделфте они не следили за собой. Запятнанная репутация отца глубоко в них укоренилась, и когда мать ранила себя, чтобы выпустить этого демона, Арабелла видела его лучше остальных.

Неллу переполняет вина, настолько невыносимая, что ей приходится отойти к камину под предлогом долить кипятка в кофейник.

– Моя мать знавала хорошие дни, – медленно проговаривает Нелла, стараясь унять дрожь в голосе.

Она осознает, что Тея не понимает, о чем идет речь. Но как описать ей, что значит жить в мире, полностью созданном фантазией твоей матери? Обвинения, выдумки о том, чего никогда не было? Никакой рассказ не смог бы отразить тот упадок и бессилие, которые царили в Ассенделфте, ту реальность, которую они так хорошо скрывали, чтобы выдать Неллу замуж, перевезти ее в Амстердам и вернуть хотя бы часть нормальности фамилии Ортман, хотела того сама Нелла или нет.

– Моя мать была нездорова, – снова пытается говорить Нелла. – Ей было трудно держаться… за реальность.

Ее мать неподвижно смотрит на озеро, и что‐то в его течении передает ей послание на только ей ведомом языке.

– Она умерла примерно через год, как я переехала в Амстердам.

Тея упирается ладонями в стол.

– И… как она умерла?

Нелла чувствует, как что‐то сдавливает ребра.

– Утонула в озере.

Тея на мгновение замолкает. Ее взгляд скользит в сторону, словно она представляет себе эту сцену потери, мысленно рисует место, где она никогда не была, женщину, которую никогда не повстречает.

Несмотря на нежелание говорить обо всем этом, Нелла не может скрыть разбавленный чувством вины проблеск удовлетворения. «Теперь ты знаешь, – думает она. – Ты не единственная, кто потерял мать. Вот что бывает, когда задаешь вопросы».

– Мы не знаем, покончила ли она с собой, – продолжает Нелла. – Но она утонула. Ее похоронили в яблоневом саду, рядом с моим отцом.

Тея поражена.

– Но… что случилось с Арабеллой? Почему она не переехала жить сюда?

Руки Неллы сами собой сжимаются в кулаки.

– Я довольно долго не знала, что мать умерла.

– Что?

– Карел уехал, а я не получала писем из Ассенделфта.

– Но почему?

– Я просто не знала! – огрызается Нелла и тут же, сделав глубокий вздох, поворачивается к столу. – Не все близки со своими семьями.

– Но Арабелла была совсем юна!

– А ты была еще младше, Тея. Ты была совсем маленькой.

– А Арабелла?

– Ей было девять. Но ты была важнее для меня.

Тея напряжена.

– Хочешь сказать, это моя вина?

– Конечно нет! – возмущенно восклицает Нелла.

– Но она твоя сестра. Ей было девять. Будь у меня сестра, я бы вернулась.

– Откуда тебе знать, что бы ты сделала? Арабелла была совершенно счастлива.

– Откуда ты знаешь, если ты больше с ней не встречалась?

Нелла хватается за край кухонного стола.

– Она любила Ассенделфт. Я устроила так, чтобы она осталась в доме с нашей последней служанкой. Она выросла, присматривая за животными и садами.

– Поверить не могу, что ты больше туда не возвращалась.

– В Амстердаме так много всего происходило. Да, так случилось, Тея. Так бывает в жизни, знаешь ли. Не всегда можно все втиснуть в аккуратную трехактную пьесу. Невозможно быть в двух местах одновременно.

Тея молчит, но Нелла знает, что племянницу переполняют восторг и возмущение от этих новых знаний.

У Неллы слегка кружится голова, как будто она пришла сюда исповедоваться, выставить себя в невыгодном свете. Она не смогла рассказать Тее, каково это было – жить среди армии отцовских деревьев, в путах родительского брака. И о том, что произошло после с ее матерью. В итоге она выставила себя бессердечной, выживающей за чужой счет. Возможно, именно этот урок она и пытается донести до племянницы: Тея должна строить жизнь так, чтобы сделать ее лучше для себя. Но все, что у нее получилось, – это предстать перед племянницей чудовищем.

Прежде чем Нелла успевает рассказать что‐то еще, выуживая из себя те ужасные дни, – письмо Арабеллы, в котором говорилось о последних часах жизни их матери перед тем, как она утонула, описание ее тела и решение Неллы не говорить об этом ни слова Корнелии и Отто, – наверху кухонной лестницы раздаются долгожданные шаги.