Дом Судьбы

«Почему ты здесь?!» – ей хочется кричать на Каспара. Ананасы и манго затмили каплунов Корнелии. Отто нравится сумятица, которую этот фанатик вносит в ужин с претендентом на руку его дочери, но Нелла не желает сдаваться. А Якоб, несмотря на беседу, что вертится вокруг выращивания растений и переопыления континентов, кажется, вполне наслаждается вечером. Он снова достает коробочку из слоновой кости и аккуратно засыпает в чашу трубки щепотку табака. «Мы едим, а он будет окутывать нас клубами дыма, – думает Нелла. – И мы ему это позволим».

– Я часто гадаю, – хватается она за соломинку в разговоре, – как табак на борту кораблей удается сохранить сухим. Как это делается?

Нелла никогда не задавалась подобным вопросом, но он слетает с губ, чопорный, озабоченный. Она женщина и потому должна интересоваться, расспрашивать, чтобы мужчина мог продемонстрировать знания. Тея подавляет зевок.

– Процесс долгий и трудоемкий, – отвечает Якоб, поджигая от свечи щепку и поднося ее к содержимому трубки. – Сырость и соль, солнечный свет и темнота. Временами это вовсе не возможно. – Он указывает на картину с кораблекрушением у себя за спиной. – У вас нет желания отправиться за границу, госпожа Тея?

Девушка испуганно вздрагивает, затем медлит, будто размышляя.

– Я хотела бы увидеть Париж и Лондон. Сходить в Друри-Лейн, посмотреть на актрис. Посетить Гранд-оперу.

Опустив глаза, она принимается сосредоточенно разрезать последний фриттер в своей тарелке. Словно открыла о себе что‐то, о чем не хотела рассказывать.

Париж, Лондон, Друри-Лейн. Они никогда не говорят об этих местах, но Тее они, кажется, так хорошо знакомы. «Я думаю о кораблекрушениях и мертвых мужьях, – дивится Нелла, – а Тея мечтает о Париже?»

– Что не так с Амстердамом? – спрашивает она гораздо резче, нежели намеревалась. Присутствующие удивленно поворачиваются к ней. Нелла запинается, глядя на Якоба. – В конце концов, в Амстердаме любой может возвыситься.

– Совершенно верно, – соглашается Якоб.

Каспар смеется:

– Вы действительно в это верите?

– Так произошло в случае моего мужа, – отвечает Нелла, стараясь не ощетиниться.

– Мадам Брандт, – произносит Каспар, в возбуждении стукнувшись длинными бедрами о край стола, – в этом городе все влиятельные посты занимают около пяти семей. И они прикладывают любые усилия, чтобы все унаследовали их сыновья и племянники. Выдают дочерей замуж в своем узком кругу. И этот золотой круг власти остается непроницаемым, вечным.

Якоб вновь глубоко затягивается, и комнату наполняет запах дыма и фенхеля. Терпение Неллы на исходе.

– Что ж, кому об этом знать, как не вам, мистер Витсен, раз вы работаете на Клару Саррагон. Быть может, вы очень даже наслаждаетесь отражением золотого круга?

Каспар смеется.

– О, это неправда. – Он бросает взгляд на Отто. – Со вчерашнего дня я больше ей не подчиняюсь.

– Что? – не в силах скрыть удивления Нелла.

Клара Саррагон вела себя так, словно владеет им с потрохами.

– Да, мадам. Я обрел свободу.

– Свободу? Для чего?

– Сеньор ван Лоос, – вмешивается Отто, прежде чем Каспар успевает ответить. – Поведайте нам, как давно вы владеете домом на Принсенграхт? Один из тех красивых, новых, верно?

Якоб делает глоток вина.

– Ему четыре года, именно столько лет назад я его и приобрел. И все же он остается большим и пустым, если не считать меня и миссис Лютгерс, моей экономки.

Услышав, что у Якоба тоже немного прислуги, Нелла чувствует облегчение.

– Но я бы хотел его заполнить, – продолжает он. – Чтобы был такой же стол, как здесь. Собирать за ним большую семью, как было в моем детстве. За хорошей едой и в хорошем настроении. Я твердо намерен вырастить собственное семейное древо. Собственную родословную, сколь мало бы, по мнению такого, как Витсен, это ни значило.

Почетный амстердамец Якоб улыбается: словами создает мечту, провозглашает цель, рассказывает о своем доме. Нелла наблюдает, как Тея склоняет голову, разглаживает складки рубинового платья, снова отстраняясь от происходящего.

Каспар добродушно смеется над шпилькой Якоба, но Нелла думает о ветвях семейного древа, что тянутся выше к солнцу, о листве, сквозь которую льется свет на эту зыбкую землю – всем им в конце концов придется ее покинуть. Можно начать все сначала с ростка. Да, они начнут, как в мечте Якоба. Якоб ван Лоос – исключительный человек, и они должны его удержать. Или даже лучше: они должны заставить его захотеть задержаться.

– Давайте пройдем в гостиную, – предлагает Нелла.

Довольно ананасов, оранжерей, воспоминаний о детстве в Ассенделфте. Нелла снова поднимает взгляд на картину с кораблекрушением. «Марин бы хотела, чтобы я боролась за ее дочь, – думает Нелла, – даже если ее дочери это не нравится». Она поворачивается к присутствующим с новой улыбкой.

– Немного музыки, прежде чем джентльмены откланяются?

– Превосходно, – кивает Якоб. – Всегда с удовольствием слушаю лютню.

X

Той ночью Нелле снится Ассенделфт.