Дом там, где твое сердце

Кому было надо, тот понял несказанное. Жаклин Денуа точно поняла и в скором времени объяснит милейшему доктору, если он пока не понял, что семейного счастья ему не миновать.

Глава 40

К удивлению и некоторой настороженности Мариса, грядущее материнство изменило Элизу. Она даже улыбалась ему теперь, не без теплоты, но отстранённо, будто всё время прислушивалась к тому, что происходит у неё внутри. Основной, безотказной причиной для споров стал пол будущего ребёнка: Марис хотел девочку. Разумеется, что Элиза сразу же начала готовиться к рождению сына. Марис думал и был внутренне готов к тому, что от супружеских радостей его отстранят надолго, отнёсся стоически и вовсе не собирался искать благосклонности дам полусвета на трудный период жизни. Изумив его, Элиза сама проскользнула однажды ночью в его постель, потом продолжала это делать постоянно. Муж обнимал её и молчал, боясь разрушить волшебство. Прошло время экспериментов, теперь ему хотелось нежности. Днём Лиз о своих походах не говорила – воля её.

Канун 1835 года доктор Ранжер за компанию с повитухой провёл во дворце. Девочка родилась в последние минуты уходящего года. Элизе поднесли дочь, та глянула на красное сморщенное существо, но после мук родов осталась к ней равнодушна. Не спросила про девочку и вечером следующего дня, ей хотелось лишь спать. Было слегка досадно, что судьба вновь подыграла Марису Стронбергу, это ведь он хотел дочь. На третий день грудь Элизы наполнилась молоком, а муж разгадал намерение не привязываться к малышке, чтобы досадить ему. Молодой отец сам явился в покои Лиз, дочку в пелёнках и одеяле голубого цвета – вещи шили для мальчика, по распоряжению Лиз – несла за ним незнакомая женщина. Роженица имела вид цветущий, задумчиво разглядывала потолок. Рассмотрев и оценив процессию, выпрямилась:

– Вы кто? Отдайте мне Грету!

Женщина не торопилась расстаться со свёртком, лишь удивлённо глянула на хозяина:

– Разве ж девочка Грета, монсеньор?

– Мадам Палю не ошибается. Дочь мы уже окрестили, ей дано имя Кристиана-Дениз.

Элиза молча разинула рот. Ну и имечко, ей же не повторить такого вовек! Криса… Окрестили? Что за спешка, и без участия матери?

– Мне показалось, тебе будет не интересно. Ты ведь не удостаиваешь Тину вниманием.

Молодая мать окинула его сожалеющим взглядом, поманила к себе кормилицу:

– Дайте дочь.

Положив одеяло с ребёнком на колени, долго и с удивлением рассматривала дочь.

– Это Я родила?

Стронберг хотел вмешаться, что-то добавить – лёгкое прикосновение Белль остановило его. Мать и дочь знакомились друг с другом. Глупая, без малого двадцатилетняя мать, она ещё и матерью-то стать не была готова… Тина смотрела в сторону пахнущего молоком цветного пятна распахнутыми мутноватыми глазёнками… взмахнула ручками… открыла рот…

Прозвучавший вопль был так пронзителен, что Лиз, вздрогнув, едва не уронила ребёнка с колен. Вся дрожа, она повернула бледное лицо к няньке:

– Что с ней? Она больна? Я ей не нравлюсь?

Мадам Палю заворковала самым успокоительным, деликатным тоном:

– Наша прелестная мадемуазель хочет кушать, да, сладкое дитя?

Ради разнообразия Лиз покраснела, коснулась груди под подозрительно плотной сорочкой.

– Я не умею…

– Это просто, мадам Лалие, надо лишь поднести дитя… но разве вы собираетесь сами кормить малышку? Дамы вашего положения этого не делают!

Марис нахмурился.

– Она прежде всего мать, а потом уже – дама какого-то там особого положения. Что с твоей грудью, Элизабетта? – он впервые обратил внимание, что глаза супруги блестят, было похоже, что у неё небольшой жар.

Лиз молча приподняла сорочку, показывая область груди, туго перебинтованную холстиной. Вперёд выступила Белль.

– Доктор Ранжер велел после родов перетянуть грудь мадам, чтобы молоко перегорело. Он не думал…

– Заметно, – процедил Марис. Глаза его недобро сузились. – И что, уже поздно, она не сможет кормить грудью?

– Н-нет… не поздно пока…

– Именно меня полагается спросить, хочу ли я делать это!

– А я не спрашиваю. Снимайте повязки!

Обе груди Элизы выглядели распухшими, твёрдость их угадывалась и без прикосновений. Совершенно очевидно, что именно они были причиной жара роженицы. Муж положил ладони чуть выше сосков. Удивился, обратился к авторитету кормилицы:

– Мадам Палю, почему это так выглядит – словно камень? Разве должно…

– У мадам молоко остановлено в движении наружу, оно не может найти выход. Если продолжить бинтовать, оно уйдёт через неделю-две.

– Нет, – отрезал Марис. – Мы будем кормить.

Элиза только вздохнула.

Муж не побрезговал ничем, не отходил от неё до самого вечера. Сам менял горячие компрессы на грудях, неустанно разминал их в массаже, так что первые капли на тёмных оконечностях можно было считать его заслугой. Кристиану поднесли к груди матери на следующий день, и дочь была столь нахальна, что выразила недовольство малым рационом. Докармливала её плодородная мадам Палю. Крохотная Кристиана на уровне рефлексов одобрила своё младенческое счастье, целых две мамы, родная и молочная…

Глава 41