Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

«Да он совершено трезв, шельма! — подумал я. — Только делал вид, что пьет, что по пьянке болтает лишнее. Интересно, что он еще задумал? И почему я должен быть внимателен? За пазухой у меня была такая пушка, что мне не страшен был сам Фантомас или Джеймс Бонд. К тому же Арт знал, что я был чемпионом „Гвардии“ по дзюдо в абсолютной категории, как-то раз мне даже пришлось бороться с самим Геесинком, и проиграл я ему только после упорной борьбы. Так мне ли проявлять повышенное внимание, когда имеешь дело с такими, как тут, слабаками?»

Когда мы вошли в просторное помещение бани, детектив велел всем встать у противоположной стены, а мне и поручику — у дверей.

— Ну что, я прав? — спросил он. — Пожалуйста, восемь на восемь, черные и белые попеременно. Не правда ли, настоящая шахматная доска?

Выйдя на середину комнаты, он громко и отчетливо, каким-то профессорским тоном начал говорить:

— Староиндийская защита… Одна из излюбленных стратегий игры для тех шахматистов, которые играют черными фигурами. В чем ее суть? Предположим, белые свой первый ход делают конем, переместив его с клетки gl на клетку f3. В нашем случае игрок, у которого белые фигуры, занял бы вот эту сторону — от дверей, у которых в данный момент стоит мой друг майор с пушкой за пазухой. А черные разместились бы вот с этой стороны поля. Что дальше? Черные ответили бы тоже ходом конем, переведя его с клетки g8 на f6, ведь это обязательный ход при староиндийской защите, не правда ли, пан редактор? Видимо, ваш отец чрезвычайно высоко ценил эту защиту, и ничего удивительного, ведь в истории шахмат она с успехом применялась на протяжении столетий и всегда себя оправдывала. Я тоже люблю ее. В таком случае квадратом f6, на который переместился черный конь, будет вот эта плитка — черная, кстати. Теперь вам понятно, поручик, почему я советовал вам научиться играть в шахматы?

Подойдя к упомянутому черному квадрату, он нагнулся и постучал по плитке пальцем, потом постучал по соседним плиткам. Звук они издали похожий, во всяком случае лично я не заметил разницы.

— Черный конь… — пробурчал детектив, шаря в кармане. Вынув перочинный нож, он постучал по плиткам пола закрытым ножом, и теперь все мы явственно услышали разницу в звуке — черная плитка прозвучала более глухо, как будто под ней была пустота. А он продолжал свою лекцию: — Черный конь… Похожее выражение «темная лошадка» иногда употребляется в спорте — в тех случаях, когда побеждает неожиданно команда или спортсмен, не входящие в число фаворитов. Такой «темной лошадкой» был наш спортсмен Войцех Фортуна, завоевавший на зимней Олимпиаде в Саппоро золотую медаль в прыжках с большого трамплина. Был им и наш спортсмен Владислав Комар, победивший на летней Олимпиаде в Мюнхене в 1972 год всех фаворитов, и наша футбольная команда, завоевавшая медали на чемпионате мира по футболу 1974 года в ФРГ. Был им и ваш отец, выигравший у лучшего шахматиста той поры, непобедимого Макса Эйве. А кто же тут из вас «черный конь»?

Выпрямившись, детектив обратился к хозяину дома:

— Придется совершить акт вандализма, вы не возражаете? Тогда принесите, пожалуйста, какие-нибудь инструменты, лучше всего молоток и зубило.

Бакс собственноручно расширил швы вокруг черной плитки с помощью зубила и молотка и, поддев ее зубилом, вынул и положил на пол. Забыв обо всем на свете, заинтригованные зрители подошли поближе и увидели в углублении крышку большого металлического ящика, блестевшую при электрическом свете. Сбоку крышки, где был сделан замок, виднелось причудливой формы отверстие для ключа.

— Ключ спрятан во втором черном коне. Поручик, дайте мне его, пожалуйста.

Он взял ключик и вставил его в отверстие. Крышка отскочила — и нам пришлось зажмурить глаза. Ослепительным блеском, переливающейся радугой красок полыхнули драгоценные камни. Кольца, броши, колье. Золото, платина, жемчуга — на килограммы. Перед нами были сокровища старого Миллера, сокровища поистине бесценные.

Что испытывали его сыновья, глядя на это богатство, не берусь сказать. У журналиста подогнулись ноги, пришлось поручику его поддержать. Потрясенный Нильсон схватился за голову и что-то кричал, должно быть, «боже мой» по-норвежски. Шведы сохраняли относительное спокойствие, хотя бледность, покрывавшая их лица, говорила сама за себя. Каждый из них наверняка думал о том, что они жили в доме, где хранился этот клад, можно сказать, на расстоянии вытянутой руки, завещание отца им было знакомо, могли бы и догадаться… Могли бы, да не догадались! Куда им до моего Аристотеля!

Воцарилось молчание. Всех потрясли сокровища, открывшиеся внезапно перед нами. Но Баксу все было нипочем. Обратясь к поручику, он сказал ему как ни в чем не бывало:

— Позаботьтесь, пожалуйста, об их сохранности.

И прибавил:

— Если кто из присутствующих желает меня поздравить — пожалуйста.

Первым, разумеется, кинулся хозяин дома. Подбежав к Баксу, Боровский по своему обыкновению протянул обе руки, желая сердечно пожать руки детектива, и… на его запястьях звякнули наручники.