Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

— Да, Рожновский, — продолжал Арт. — Странно, что такой классный игрок не принимал участия в турнире. Но скоро я установил, что он действительно не мог участвовать в турнире. Во-первых, ему и в самом деле часто приходилось ездить по делам в Щецин, а во-вторых, он должен был помогать жене. Кроме Боровского, никто об этом не догадался, ну а дли Боровского итог турнира не так уж был и важен…

— Но и ты ведь догадался об этом! Я помню, что во время допроса Рожновского ты спросил его, каким образом он подсказывал жене.

— У меня не было никаких доказательств, только предположения, я выстрелил вслепую — и попал. Когда же Рожновский признался, что жена просила ему помочь ей выиграть турнир, я уже твердо знал, что ставкой была наверняка не бутылка коньяка и кубок. Я стал искать убийцу среди шахматистов. Точнее — среди сильных шахматистов. В их число я включил обоих шведов, норвежца, журналиста, Ковалика и хозяина пансионата. В убийстве Рожновской я подозревал поначалу и ее мужа, но после того, как он сбежал, я все хорошенько обдумал — и снял с него подозрение!

— Вот тебе и раз! — удивился я.

— Нет, все логично. Я понял, что он ничего не знал. Ни о завещании, ни о главной ставке шахматного турнира, ни о действительных страстях, бушевавших вокруг него. А бежал потому, что запутался в собственных делах — теперь мы это знаем, испугался, что его махинации с налогами вскроются, вот и смылся. Я еще не уверен, сбежал бы он, если бы знал о маячащих на горизонте сокровищах папаши Миллера. Но как бы там ни было, у меня осталось шестеро, среди которых скрывался преступник.

— Преступник мог действовать не в одиночку, да и вообще мы могли иметь дело с преступной группой.

— Я рассмотрел и эту возможность. И отбросил ее. Способ, которым совершались преступления, свидетельствовал о том, что это дело рук одного человека. Думал я и над причинами приезда к нам шведов и норвежца — ехать из-за границы лишь для того, чтобы участвовать в шахматном турнире? Встретить такое можно лишь среди профессионалов, вот, например, Бобби Фишер — прекрасный шахматист и еще лучший бизнесмен… И ссылки на дождь были неубедительны. То есть, я могу понять наших, но иностранцев… Вот скажи, Павел, если бы ты приехал за границу — ну в ту же Швецию, а там идет дождь, неужели ты бы засел в доме за шахматы, а не ринулся осматривать достопримечательности новой для тебя страны, посещать музеи, выставки, порнографические клубы?

— Да уж в шахматы я бы точно не играл!

— Тем лучше… для шахмат. Вот я и подумал, что, может быть, следует разгадку нашей тайны поискать в прошлом? Поэтому я и просил тебя дать дополнительные сведения о главных действующих лицах спектакля. И точно, новые данные оказались очень полезными. Я узнал, что скандинавы хорошо знают друг друга, находятся в постоянных контактах — деловых и личных, что Милевский держит акции иностранных предприятий. Все это заставляло предполагать и какие-то другие связи, более тесные, может быть, кровные? О родстве говорили и некоторые данные их биографий, и сходные имена родителей, кое-какие мелочи. Очень много хлопот во время моих генеалогических изысканий доставила мне жена, точнее любовница художника, урожденная Миллер. А фамилию Миллер я впервые встретил в календаре Марии Решель и шел по следу.

— Пани Ковалик тоже оказалась родственницей Миллеров? — поинтересовалась Божена.

— Нет, она оказалась просто однофамилицей — ведь фамилия Миллер очень распространена. Но эта глупая случайность доставила мне много неприятностей, запутала стройный ход моих умозаключений и чуть не развалила совсем мои искусные теоретические построения.

— А тебя не удивляло, что она не играла в шахматы?

— Вот именно! И по этой причине я сразу же исключил ее из числа подозреваемых. Так же поступил я и с Вольфом Свенсоном после ознакомления с записками пани Решель. Он не мог обещать жениться на ней, ведь у него милая любящая жена и сын, да и вообще он никак не походил на убийцу, которого я себе уже достаточно полно представлял.

Новый импульс расследованию дала информация о шкатулке Рожновской. Она пролила свет на происходящее. Появился мотив, и весьма конкретный. О шкатулке Рожновской, о тайнике, в котором что-то пряталось, я узнал от Коваликов, наконец сам Милевский в разговоре в больнице утвердил меня в мысли, что шкатулка и в самом деле существовала. Тогда я считал, что она и была главной ставкой в турнире.

— Януш с самого начала боялся тебя, — сказала студентка. — Он не говорил, но я это чувствовала. Наоборот, на словах он отзывался о тебе только похвально — и как о человеке, и как о знаменитом детективе.

— Я рад, что оправдал доверие. Да, поначалу он и в самом деле желал мне успеха. Он хотел, чтобы я нашел убийцу его сестры и Марии Решель, которая долгие годы работала в доме его отца и стала почти членом семьи. Но ему бы хотелось, чтобы я сделал это после завершения турнира.

— Он сказал, что не собирался тебя убивать.