Дом Цепей

— Родившийся в клане Бана Рэйла, тэнаг-одиночник. Прежде чем стать клановым заклинателем костей, он был известен под именем Харан ‘Алле, рождённый летом Великой Смерти Карибу. Он был преданным заклинателем костей…

— Пока не потерпел поражение в Л’ейдеронских войнах против форкрул ассейлов, — перебил его Монок Охем.

— Как и мы, в свою очередь, потерпели поражение, — прошептал Онрак.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Монок Охем. — В чём мы потерпели поражение?

— Мы решили рассматривать поражение как предательство, заклинатель костей. Но в нашем суровом осуждении павших собратьев мы сами совершили акт предательства. Тэнаг Ильбай стремился преуспеть в свой задаче. Его поражение не было выбором. Скажи, мы хоть раз преуспели в сражении с форкрул ассейлами? Исходя из этого, Тэнаг был обречён с самого начала. И всё же он согласился с тем, что было ему приказано. Отлично зная, что его уничтожат и потом осудят. Я осознал это, Монок Охем, и подумал, что тебе стоит сказать это Логросу и всем т’лан имассам: эти отступники — дело наших рук и наших ошибок.

— Тогда и расправиться с ними — наша обязанность, — прорычал Ибра Голан.

— А что будет, если мы потерпим неудачу? — спросил Онрак.

На это ни один из т’лан имассов не ответил.

Трулл Сэнгар вздохнул:

— Если мы планируем перехватить этих отступников, пора отправляться в путь.

— Мы пойдём по Пути Телланна, — сказал Монок Охем. — Логрос разрешает вам присоединиться к нам.

— Щедро с его стороны, — пробормотал Трулл Сэнгар.

Готовясь открыть Путь, Монок Охем остановился на миг и вновь окинул Онрака взглядом.

— Когда ты… починил себя, Онрак Разбитый… куда делись останки тела?

— Я не знаю, их… забрали.

— И, что самое важное, кто их уничтожил?

И впрямь вызывающий беспокойство вопрос.

— Я не знаю, Монок Охем. И ещё одно меня встревожило.

— Что же?

— Отступницу рассекли пополам одним ударом.

Извилистый путь, ведущий на засыпанный валунами склон, выглядел настолько знакомым, что Лостара Йил ощутила, как лицо морщится в гримасе. Жемчуг держался в нескольких шагах позади, бурча под нос всякий раз, когда из-под её ботинок вырывались и катились вниз камни. Она слышала, как Коготь разразился проклятьями, когда один из булыжников врезал ему по голени, и почувствовала, как губы растягиваются в улыбке.

Холёная маска этого ублюдка сходила, обнажая неприглядные черты, и Лостара находила в этом одновременно объект для насмешки и странную безвкусную привлекательность. Она была слишком взрослой, чтобы мечтать о совершенстве. Вместо этого Лостара начала находить определённую привлекательность в пороках, а у Жемчуга в них не было недостатка.

Больше всего он раздражался от потери главенства, но эта местность принадлежала Лостаре и её воспоминаниям. Прямо перед ними лежал древний выщербленный пол храма, где она выпустила стрелу прямо в лоб Ша’ик. И если бы не те двое телохранителей — особенно тоблакай, — это был бы день величайшего триумфа, когда «Красные клинки» вернулись бы в Г’данисбан с головой Ша’ик на копье. Закончив восстание ещё до его начала.

Столько бы жизней было спасено, случись всё так, сложись всё в реальности так, как она множество раз представляла себе. Такая мелочь — и судьба всего континента свернула на ужасающую, непоправимую тропу, залитую кровью.

Этот проклятый тоблакай. Со своим проклятым деревянным мечом. Каким был бы этот день, если бы не он? Что точно — нас бы здесь не было. Фелисин Паран не потребовалось бы пересечь все Семь Городов, спасаясь от разъяренных повстанцев, желающих ей смерти. Колтейн был бы жив, нещадно топча имперскими сапогами каждый тлеющий уголёк сопротивления прежде, чем вспыхнул бы пожар. А Первый Кулак Пормкваль отвечал бы перед Императрицей за свои прегрешения, коррупцию и некомпетентность. Всё из-за одного вонючего тоблакая…

Она миновала огромные валуны, за которыми они тогда скрывались, затем тот, к которому она подкралась вплотную, чтобы убедиться, что выстрел был смертельным. И там, в десяти шагах впереди на полу храма были разбросаны останки последних «красных клинков», павших при отступлении.

Лостара ступила на каменный пол и остановилась.

Жемчуг подошёл и встал рядом, с интересом оглядываясь по сторонам.

Лостара указала рукой.

— Вон там она сидела.

— Стражники не стали возиться с погребением «красных клинков», — отметил он.

— С чего бы им?

— Зато, — продолжил Коготь, — с Ша’ик они повозились.

Он подошел к затемнённому месту между двумя опорами древних арочных ворот.

Лостара следовала за ним, сердце отчего-то колотилось в груди.