Дом Цепей

Затем что-то ткнуло ее в грудь, ошеломительный цветок холодного огня пронизал плоть, кость — и она ощутила рывок сзади, словно кто-то схватился за кольчугу и потянул — но это же острие, поняла она. Острие меча Таворы вышло, упершись в пластину доспехов на спине.

Фелисин опустила глаза, созерцая пронзивший ее меч цвета ржавчины.

Ноги подломились, и меч подался вниз под тяжестью тела.

Но она не соскользнула с длинного, покрытого пятнами куска железа.

Тело держалось, меч слишком медленно отпускал падающую на спину Фелисин.

Сквозь решетку шлема она смотрела на сестру, на фигуру за сетью черной изогнутой железной проволоки, и сеть холодно закрывала ей глаза, лаская ресницы.

Фигура подошла ближе. Чтобы твердо упереться в грудь сапогом — вес этот показался вечным — и выдернуть меч.

«Кровь.

Конечно. Вот как разрывают нерушимые цепи.

Умирая.

Я только хотела понять, Тавора, почему ты так сделала. Почему не любила меня, когда я любила тебя. Я… я думаю, это я и хотела понять».

Сапог поднялся. Но она все еще ощущала его тяжесть.

«Ох, мама, поглядела бы ты на нас…»

* * *

Рука Карсы Орлонга протянулась и схватила Леомена, не дав упасть. Подтянула ближе. — Слушай, друг. Она мертва. Бери свои племена и уходи.

Леомен поднял руку, проводя по глазам. И выпрямился. — Мертва, да. Прости, Тоблакай. Не так было надо. Она… — лицо его исказилось, — она не знала как сражаться…

— Верно, не знала. И теперь она мертва, и с ней богиня Вихря. Кончено, друг. Мы проиграли.

— Хуже чем ты думаешь, — застонал, вырываясь, Леомен.

В низине Адъюнкт смотрела на труп Ша'ик. Обе армии на гребнях — молчали. Карса нахмурился. — Малазане не веселятся.

— Нет, — рявкнул Леомен, оглядываясь на поджидавшего с лошадями Корабба. — Похоже, они ненавидят свою сучку. Мы едем в И'Гатан, Тоблакай…

— Но не я, — буркнул Карса.

Друг его замолчал и кивнул, не оборачиваясь. Влез на коня. Взял из руки Корабба поводья и только сейчас глянул на Тоблакая. — Будь счастлив, друг.

— И ты, Леомен Молотильщик.

— Если Л'орик вернется оттуда, куда подевался, скажи ему… — Голос затих, Леомен пожал плечами. — Позаботься о нем, если потребуется.

— Ладно, хотя не думаю, что мы свидимся.

Леомен кивнул. Сказал Кораббу: — Передай вождям, чтобы рассеяли племена. Прочь из Рараку как можно скорее…

— Прочь из Святой Пустыни, Леомен? — спросил Корабб.

— Слуха лишился? Ладно. Да-да. Прочь. Будь со мной на западной дороге — древней, что идет напрямую.

Корабб отсалютовал, развернул коня и уехал.

— И ты, Тоблакай. Прочь из Рараку…

— Да, но только когда закончу. А ты езжай — офицеры скачут к Адъюнкту. Они начнут атаку…

— Тогда они дураки. — Леомен сплюнул.

Карса проследил, как уезжает приятель, и подошел к своему коню. Он устал. Раны болели. Но некоторые дела не окончены и нужно обо всем позаботиться.

Теблор вспрыгнул на спину Ущерба.

* * *

Лостара спускалась по склону, потрескавшаяся почва осыпалась под ногами. Рядом шагал Жемчуг, тяжело дыша под весом связанного, похожего на мешок Корболо Дома.

Тавора все еще одиноко стояла в низине, в нескольких шагах от трупа Ша'ик. Но внимание ее было приковано к укреплениям Собакодавов и единственному стягу, поднявшемуся над вершиной центрального вала.

Стягу, у которого не было права появиться здесь. Вовсе не было.

Знамя Колтейна. Крылья клана Вороны.

Лостара подумала, кто же установил его и где взял, но решила выбросить это из головы. Но правды не отвергнешь. Все они мертвы. Собакодавы. И Адъюнкт даже рукой ради этого не пошевелила.

Тут она скривилась, вспомнив собственную трусость. Снова и снова уходит от мыслей слишком горько-ироничных. Путь к долине оказался кошмарным, Куральд Эмурланн залил весь оазис, тени воевали с духами, песня вздымалась и падала, пусть неслышная, но вполне ощутимая для Лостары. Песня, все еще усиливающаяся.

Но в основе всего… Простой грубый факт.

Они опоздали.

Появились как раз чтобы увидеть, как Тавора выбивает оружие из руки Ша'ик и вонзает меч прямо в нее… «назови ее, Лостара Ииль, проклятая трусиха. Ее сестра. Вонзает в сестру. Вон там. Все кончено, как ни отводи глаза».

Она не поглядит на Жемчуга, не заговорит. Да и он молчит.

«Мы связаны, этот человек и я. Я не просила. Не хотела. Но мне не уйти никогда. О, прости меня Королева…»

Достаточно близко, чтобы видеть лицо Таворы под шлемом — выражение суровое, почти гневное — когда та повернулась к ним.

Офицеры не особенно спешили вниз.

Будет время, сообразила Лостара, для приватной беседы.

Они с Жемчугом встали в шести шагах.

Коготь швырнул Корболо Дома на землю. — Очнется нескоро, — сказал он, глубоко вздохнул и отвел глаза.

— Что вы здесь делаете? — спросила Адъюнкт. — Потеряли следы?

Жемчуг не смотрел на Лостару. Он попросту покачал головой. Пауза… — Мы ее нашли, Адъюнкт. С глубоким сожалением… Фелисин мертва.

— Уверены?

— Да, Адъюнкт. — Он помялся и добавил: — Одно могу сказать наверняка, Адъюнкт. Умерла она быстро.

Сердце Лостары готово было разорваться от тихих слов Жемчуга. Сжав челюсти, она встретила взор Адъюнкта и медленно кивнула.